отношения орловой и сталина
Ненависть к Сталину, отравленный букет: страшные тайны Любови Орловой
Орлова крайне редко давала интервью. Стоит ли удивляться, что ее имя окружено массой сплетней и домыслов! Какие-то легенды о ней сильно преувеличены, какие-то являются откровенной ложью, но есть и похожие на правду. Любовница Сталина, жертва пластической хирургии (ей приписывали 90 пластических операций!), фиктивный брак с Александровым, из эгоизма не родила детей — предпочла карьеру, высокомерная и нелюдимая, — вот лишь малая часть того, что говорили о самой знаменитой актрисе Советской России. Она не спорила. Только улыбалась. Нежно и надменно — так, как умела это делать только она одна.
Народная артистка дворянских кровей
В графе «Происхождение» в анкетах она всегда писала «Из служащих». Писать иначе было опасно: происхождение в Советской России имело едва ли не большее значение, чем личные качества. На самом же деле Любочка родилась в 1902 году в дворянской семье. Ее отец служил верой и правдой государю, имел множество наград. Мать, Евгения Сухотина, происходила из старинного дворянского рода и была родственницей графа Льва Толстого. Но упоминать об этом в то время было нельзя. Люба даже изуродовала один из портретов любимого папеньки: на нем он был изображен во всем блеске, в офицерском мундире, с орденами Святого Владимира и Святой Анны. Пришлось отрезать мундир. Дворянские корни — у любимой актрисы советского народа? Ни в коем случае!
Благословил сам Шаляпин
Девочкой Люба любила петь и танцевать вместе со своей сестрой. Родители всячески поощряли эти стремления, у дочек было все, что они хотели: для них нанимали лучших нянь, покупали красивые платья, учили музыке. В имении Орловых часто устраивали настоящие спектакли, на которые приходили гости — друзья семьи. Среди таких друзей как-то оказался и великий оперный певец Федор Шаляпин. Покоренный талантом маленькой Любы, он, как рассказывают, взял ее на руки и растроганно сказал: «Настоящее чудо! Ты станешь великой актрисой!» — и вручил свой портрет с нежной надписью.
Сталин был в нее влюблен, а она его ненавидела
Поговаривали о том, что у Орловой был роман со Сталиным. Мол, только благодаря его покровительству она смогла достичь таких высот. И нет ничего удивительного в предположении, что «вождь народов» был влюблен в красивую и талантливую актрису, яркую и харизматичную женщину. Скорее всего, так и было. А она любила своего первого мужа — Андрея Берзина. Он был для нее рыцарем в сверкающих доспехах: Андрей спас ее семью из нищеты. А нищета была страшной. Чтобы зарабатывать на жизнь, Любе пришлось бросить обучение в консерватории. А ведь она так мечтала о музыкальной карьере! В трескучие морозы она возила на продажу молоко на рынок — на санках, в тяжелых бидонах. Подрабатывала тапером в кинотеатрах — грязных, прокуренных, заплеванных шелухой от семечек. Андрей Берзин был крупной партийной «шишкой» — заместителем наркома. Женившись на Любе, он стал обеспечивать не только ее, но и ее мать и сестру. Благодаря Андрею Люба смогла окончить хореографическое училище и поступить в студию Немировича-Данченко. Супруги жили в роскошной квартире, у Любы было все. И она упоенно отдалась искусству.
Но однажды ночью за Андреем пришли. С супружеской постели его подняли буквально штыками. Больше она его никогда не видела. Берзина арестовали, как многих тогда, и сослали. Люба ничего не знала о его судьбе. Как-то раз ей передали приглашение на ужин к Сталину. Актриса, так и не оправившаяся от потери мужа, к тому времени всей душой возненавидела «вождя». Она отлично понимала, что означает такое приглашение и чем оно может закончиться. Сидя за богато накрытым столом, Орлова внезапно спросила Сталина, не может ли он помочь ей узнать о судьбе репрессированного мужа. Сталин помрачнел, резко отказал в этой просьбе и больше никогда не приглашал Орлову. И это ей крупно повезло: вождь запросто мог ее отправить следом за Андреем.
Замуж за «золотоволосого бога»
О своей первой встрече с Григорием Александровым Орлова говорила: «Я увидела голубоглазого золотоволосого бога». Он искал актрису на роль в фильм «Веселые ребята». Когда Орлова начала сниматься, режиссер то и дело переписывал сценарий — она проявила себя так ярко, что было явно недостаточно первоначальной скромной роли. Когда Утесов отказался запрыгивать на быка и хлестать его веником — это решительно сделала Люба. И получила травму спины — животное сбросило ее и чуть не затоптало. Утесов был уязвлен и навсегда перестал общаться с «соперницей». Она вообще не жалела себя на съемках. Про брак Орловой и Александрова говорили, что он фиктивный. Но если так, разве прожили бы они в согласии и нежности больше 40 лет? Избалованная Люба, ненавидевшая домашнее хозяйство, каждое утро вставала и готовила своему Грише завтрак. А он до последних дней заботился, чтобы его дива смотрелась в кадре юной девушкой. Она любила его и была благодарна. Но ни разу не заснула в одной постели с мужем. Даже за границей у них всегда были разные номера в отеле. Люба не могла забыть ту страшную ночь, когда ее первого мужа разбудили штыками, и больше никогда не ложилась спать вместе с мужчиной.
Любовь Орлова. Двуликая и великая
Призвание этой маленькой красивой женщины с голубыми глазами – покорять мужские сердца. О её браке с режиссёром Александровым ходили разнообразные слухи. Они были ослепительной светской парой и никогда, даже дома, не переходили на «ты», не выходили из образа. Какие истинные чувства скрывались за красивой обёрткой?
Они поженились в январе 1934 года. Это событие тогда не взволновало никого – широкая публика их не знала. Слава придёт к Орловой и Александрову лишь в конце года, когда на экраны выйдет комедия «Весёлые ребята». Успех, который свалился на Любовь, был сокрушительным. К этому невозможно было быть готовой. Актрису обсуждали все: на коммунальных кухнях, профессорских дачах, в фабричных цехах…
Ходили слухи, что перед женитьбой с Александровым она чуть не выскочила замуж за сына самого Владимира Немировича-Данченко, а переходя на шёпот, сообщали друг другу, что её первого мужа, заместителя наркома земледелия, упекли в сталинские лагеря. Действительно, первый раз замуж Орлова вышла в 24 года. Андрей Берзин занимался финансированием системы землеустройства в СССР. До его ареста они прожили 4 года. В лагерях он провёл почти 15 лет…
Примерно в это же время Владимир Немирович-Данченко, знаменитый соратник Станиславского, пригласил Орлову в свой музыкальный театр. Артистку кордебалета ввели в спектакль «Перикола» на главную роль. Именно в этой постановке впервые и увидел свою будущую жену Григорий Александров.
В 1933 году на даче писателя Горького Александров встретился со Сталиным, и тот предложил ему снять музыкальную комедию. В этом же году Григорий Васильевич в поисках актрисы на главную роль в своём фильме пришёл в театр посмотреть Орлову. Ей за тридцать, за плечами – не слишком ясные перспективы в профессии. Актриса всё это держала в голове, когда они с Александровым начали всё больше сближаться. Выйдя замуж за него, Любовь Орлова получила не только славу, которой до неё не знала ни одна советская актриса, она получила статус. Любила ли она Александрова? Ответ на этот вопрос известен только тем, кто был рядом с ними. В документальном фильме об отношениях звёздной пары рассказывает драматург Нонна Голикова – внучатая племянница Любови Орловой. Её бабушка была родной сестрой актрисы.
– Они с первого дня знакомства называли друг друга только на «вы». И всю жизнь, расставаясь даже на несколько часов, писали друг другу записки, – рассказывает Нонна Голикова в фильме. – Александров сохранил их все, за 40 лет их накопилось более сотни.
Самый устойчивый из мифов о Любови Орловой – это её роман со Сталиным. Актриса видела генералиссимуса лишь однажды – на торжественном приёме по случаю награждения деятелей искусства. Всё для того, чтобы спросить о бывшем муже. Тогда она узнала, что Берзин жив… Фигура бывшего мужа Орловой не давала покоя Александрову долгие годы. В дневнике режиссёр сделал запись: «Её первого мужа, Андрея Берзина, чуть ли не штыками вынимали из супружеской кровати чекисты. Эта травма осталась у неё навсегда – она физически не засыпала с другим человеком. Она должна была спать одна».
Конечно, Орлова и Александров зависели от благосклонности первого лица в государстве. Но кроме явных пропагандистских реверансов были в их биографии и поступки, идущие от самого сердца. В годы войны актриса объехала с концертами множество фронтов. И рядом всегда был муж.
Государство заслуги звёздной пары щедро вознаграждало. Два раза они получали Сталинскую премию по 100 тысяч рублей каждый. А средняя зарплата в 1941 году, когда их наградили впервые, официально составляла 350 рублей в месяц. Леонид Утёсов буквально проклял их с Александровым, когда премию за фильм «Весёлые ребята» дали всем, кроме него, а Орлова за всю жизнь слова плохого об Утёсове не сказала. Говорили, что маска её доброжелательности срослась с кожей. Но так ли это было? Ответы – в документальном фильме «Любовь Орлова. Двуликая и великая».
Любовь Орлова между Сталиным и народом
Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости.
Советский Союз был во многом страной мифов, и одним из таких мифов стали героини народной артистки СССР Любови Орловой. Человеку, который подарил миллионам советских зрителей несколько красивых киносказок о том, что нет другой страны, «где так вольно дышит человек», 11 февраля исполнилось бы 110 лет.
Оказаться в нужном месте и в нужное время
Страна надрывалась на бесконечных стройках социализма и беломорканалах, зловещие «воронки» по ночам увозили очередную порцию арестованных «врагов народа», а в кинотеатрах счастливые зрители наслаждались музыкальными комедиями с участием Любови Орловой.
Почему именно она стала главной советской киноактрисой? По мнению кинорежиссера Владимира Наумова, Орлова просто попала в нужное место в нужное время.
Главный заказчик
Любовь Орлова, которая, вдобавок к своей красоте, отлично играла на музыкальных инструментах, великолепно танцевала и сама выполняла различные трюки, в том числе, акробатические, стала ярким символом нового советского общества.
Неудивительно, что вождь народов сразу же оценил по достоинству ее таланты и изысканный артистизм. В 1934 году, когда был убит Сергей Киров и в стране начал раскручиваться маховик массовых репрессий, у публики появилась развеселая Анюта из «Веселых ребят».
Невидимые миру слезы
Занимательно отдыхала публика и в дальнейшем. К 1936 году, когда зловещий карлик, нарком внутренних дел Николай Ежов приступил к осуществлению большого террора, а многим репрессированным клеили стандартное обвинение в шпионаже, советский обыватель сострадал бедной американке Марион Диксон из кинофильма «Цирк», которую жестокий импресарио фон Кнейшиц третировал из-за наличия у нее чернокожего сына.
Картина получилась просто гимном доброты и тепла. Особенно ее финал, где простые советские люди передавали друг другу милого негритенка, спасая его от злобного импресарио, и напевали ему на разных языках ласковые колыбельные песни. А самой мощной точкой ленты стала «Песня о Родине» Василия Лебедева-Кумача и Исаака Дунаевского с ее жизнеутверждающим началом «Широка страна моя родная!».
Позднее, в перестроченные годы, этот музыкальный панегирик СССР удостоился от пересмешников пародии: «Я другой такой страны не знаю,//Где так вольно, смирно и кругом!»
Почти никто не знал, что одному из авторов сценария, Николаю Эрдману, вернувшемуся из ссылки, было запрещено проживать в столице; что оператор Владимир Нильсен, снявший большую часть фильма, был обвинен в шпионаже и расстрелян; а первый муж Орловой Андрей Берзин повторно отправлен в ГУЛАГ.
Все эти невидимые миру слезы обнаружились лишь спустя десятилетия, а тогда фильм был с восторгом встречен широкими трудящимися массами. Остался доволен им и главный заказчик, который в годы войны подарил копию фильма президенту США Франклину Рузвельту. Сама же Орлова удостоилась в 1941 году Сталинской премии за исполнение роли Марион Диксон в «Цирке» и Стрелки в «Волга-Волга».
Эталон стареть не может
По мнению актера и режиссера Василия Ливанова, дело не только в изменении политической конъюнктуры. В интервью РИА Новости он подчеркнул, что каждое время выдвигает свое собственное представление о женской красоте, главным выразителем которого является кино.
Красивые, но наивные сказки повзрослевшему зрителю были уже неинтересны, а актриса-мечта уже была не той, прежней. Заканчивалось ее время, наступало бессмертие.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
Начнем, как всегда, с иверов и их любимой «Хуцпы»
Газета «Аргументы и факты», тираж огромный.
Адвокат Александр Добровинский, который недавно стал обладателем архива и дачи легендарной творческой пары — Любови Орловой и Григория Александрова рассказал «АиФ» о содержимом дневников. статья
корреспондент:
— Про Сталина вы нашли что-нибудь в её дневниках? Говорят, что она его очень не любила.
адвокат Александр Добровинский:
— Она не то что его не любила — она его ненавидела. Думаю, что единственный человек, которого любила Орлова, — это её первый муж Андрей Берзин. Во время ареста его в прямом смысле штыками вынули из их супружеской кровати. После этой трагедии у Орловой развилась патологическая ненависть к Сталину.
Иверы никогда, даже под дулом пистолета, не согласятся сказать или написать про Сталина что нибудь хорошее.
Теперь смотрим, что было на самом деле, что говорит сама Орлова
В 1962 году, сразу же после выноса тела Сталина из Мавзолея, Орлова решила написать о своих отношениях с Вождем, которого его бывшие приспешники всячески пытались очернить. Ей хотелось восстановить справедливость.
Орлова понимала, что в тот период ее мемуары не могли быть опубликованы. Она писала не для современников, а для потомков, для грядущих поколений. Писала с надеждой на торжество справедливости и верой в то, что История в конечном итоге воздаст всем по заслугам.
Воспоминаниям Любови Петровны Орловой была уготована непростая судьба. Хорошо понимая, что в тогдашнем СССР они не могли быть напечатаны, Любовь Петровна решилась на смелый и нестандартный шаг. Летом 1974 года, узнав о своей неизлечимой болезни, великая актриса передала свои записки одному из сотрудников посольства Китайской Народной Республики для публикации в КНР.
Воспоминания Любови Петровны под названием «Светлый путь» были выпущены в 1975 году издательством Пекинского университета. Книга предназначалась для научных работников (историков, советологов) и имела гриф секретности, исключавший свободный доступ к ней. Тираж по китайским меркам был не просто крошечным, а микроскопическим — тысяча двести экземпляров. В то время набирали обороты очередные политические кампании — критика романа «Речные заводи» и борьба с эмпиризмом, поэтому все полиграфические ресурсы и мощности были отданы под выпуск пропагандистской литературы. Кроме того, ограниченность доступа не предполагала больших тиражей изначально.
Оригинальная рукопись, ценнейший документ, была утрачена безвозвратно. В то время в КНР бережно хранились автографы одного человека — Председателя Мао. Все прочие рукописи, после того как надобность в них утрачивалась, отправлялись на переработку. Стране была нужна бумага, много бумаги.
То, что один из экземпляров «Светлого пути» сохранился до нашего времени, можно объяснить только чудом. Но тем не менее чудеса иногда случаются. Один из профессоров, имя которого его внук, передавший нам книгу, просил не называть, скоропостижно скончался, не успев вернуть в университетскую библиотеку взятые им книги. Он умер в один день с Мао Цзэдуном 9 сентября 1976-го (родственники не исключают, что именно весть о кончине Председателя Мао могла послужить причиной смерти профессора).
В суматохе тех дней родственники забыли вернуть книги, а университетские библиотекари не напомнили об этом. Кабинет профессора стал чем-то вроде домашней святыни. Полностью сохранилась не только обстановка, но и книги. В конфуцианском Китае, где почитанию родителей и предков вообще придается огромное значение, подобное отношение не редкость.
Лишь в 2013 году, во время переезда, вызванного необходимостью реконструкции старого здания, родственники обратили внимание на пожелтевшую от времени книжечку в простом бумажном переплете. Ознакомившись с ней, они нашли в Интернете информацию о Любови Орловой и поняли всю важность своей находки, а также то, что эти воспоминания заслуживают того, чтобы быть опубликованными.
Как хорошо, что чудеса иногда случаются!
Из мемуаров Любови Орловой:
2 ноября 1961 года
Сегодня я поняла, что должна написать о том, что было. Не для публикации, для себя. Все равно больше я ничего не могу. Все равно никто моих записок никогда не опубликует. Разве что за границей, но там нельзя. Не столько потому, что все извратят и опошлят, а просто нельзя. Фарс! В детстве жизнь кажется сказкой, потом она превращается в комедию, которая становится трагичнее год от года. А потом ты понимаешь, что все это фарс. Только не смешной, а очень грустный.
Или справедливость восторжествует, и отношение к Сталину с клеветнического изменится на правильное, на то, которого заслуживает Сталин? Хотелось бы в это верить. Хотелось бы на это надеяться. Я надеюсь, иначе бы и не начинала вспоминать. То есть не начала бы записывать свои воспоминания. Вспоминать я люблю, но вспоминаю я для себя, а записывать собралась для других. Для кого именно? Честно говоря, не знаю. Но любой труд, любая работа делается в расчете на востребованность, в расчете на то, что это кому-то нужно.
Пишу с тяжелым сердцем. «Слезы — на глазах, камень — на душе», — говорила в таких случаях мама. Слез действительно много, надо взять себя в руки, иначе дела не сделаю, только проплачу зря. Слезы всегда напрасны, потому что горю ими не помочь. Облегчения они тоже не приносят. С детства знаю, что во всех тяжелых ситуациях есть только один правильный выход. Надо стиснуть зубы и действовать, делать дело. Работа помогает побороть беду. Хотя бы тем, что отвлекает от тяжелых дум и внушает уверенность. Пока я жива, пока я могу что-то делать, моя жизнь продолжается. Стиснуть зубы и действовать. Так — и только так. Делать то, что можешь.
Что я могу? Я бы поставила Ему памятник, только кто же мне даст это сделать? Подлые, подлые люди! Тысячу раз написать это слово, все равно будет мало для выражения их подлости. Всех ругательств мира недостаточно для того, чтобы выразить мое мнение о них, негодяях, предавших своего Вождя! Кем бы они были без Него.
Когда Сталин был жив, не знали, как подольститься, пресмыкались перед ним, раболепствовали. А сейчас – торжествуют! Пытаются одолеть покойника после смерти. Подло и мерзко! Начали с осуждения, которому ханжески придали вид «секретного». Закрытый доклад! Это же смешно! Или нарочно так сделано, ведь все секреты распространяются у нас молниеносно. Опорочили, убрали памятники, постарались стереть имя отовсюду, где только возможно. Но этого им оказалось мало. Они боятся Его даже мертвого, иначе бы не вынесли из Мавзолея. Тайком!
Самая большая загадка, которая так и осталась для меня загадкой, – это необыкновенное сочетание в Сталине неимоверного величия с душевной человеческой искренностью, простотой. Больше никогда не встречались мне люди, которые были и просты, и величественны одновременно. Семейные предания говорят о том, что оба этих свойства были присущи Льву Толстому, но я о том судить не могу. Я могу судить только о том, что видела своими глазами.
Меня всегда поражала великая мощь, заключавшаяся в этом невысоком, простом на первый взгляд человеке. На первый взгляд! Только на первый! Но держался Сталин очень просто, без какой-то рисовки. Так, наверное, ведут себя все люди, обладающие внутренней мощью.
Он был прост в общении, нисколько не рисовался, но все сразу же видели в нем Вождя. Огромная сила исходила от Него, но эта сила не угнетала, не давила, а, наоборот, вдохновляла, окрыляла, побуждала делать что-то хорошее, побуждала к свершениям. То был совершенно особенный человек, человек исключительных дарований, исключительной силы. Такие рождаются редко, раз в сто лет, а то и реже. И при всех своих величайших (не побоюсь этого слова) достоинствах Сталин был исключительно, удивительно скромен. Культ, о котором нынче столько говорят, создавал не Он, а разные подхалимы.
Об этом случае, произошедшем в Челябинске на тракторном заводе имени Сталина, я часто вспоминаю и много рассказываю. Не могу обойти его вниманием и здесь. После концерта рабочие завода пообещали мне увеличить выработку поршневых колец к следующей нашей встрече, которая должна была состояться очень скоро, после моего возвращения из Магнитогорска. Рабочие сдержали свое обещание и в память об этом подарили мне поршневое кольцо с надписью. Про этот случай даже стихотворение было написано.
Вернувшись в Москву, я показала это кольцо Сталину. Ему очень понравился такой подарок. Остроумная и очень правильная идея. Сталин внимательно прочел надпись на кольце и задумался. Я ждала, что Он мне скажет.
– Государственный подход у челябинских товарищей, – сказал Сталин и осторожно, словно боясь разбить, положил кольцо на стол. – Молодцы. Так и должны поступать советские люди. Артистке Орловой приятно, коллективу завода приятно, мне приятно знать, что есть в Челябинске такие люди, и еще государству польза. Наверное, надо запретить дарить артистам цветы? Пусть лучше такие подарки дарят…
Я улыбнулась, понимая, что Сталин шутит.
– Оставим цветы в покое, – продолжил Сталин после небольшой паузы. – Без цветов не обойтись, они создают праздничное настроение. Но почин хороший, надо распространять. Кто директор на Челябинском тракторном?
Он назвал какую-то фамилию, кажется, на букву «Л». Я снова поразилась феноменальной памяти Сталина. Так все помнить!
И тем более нельзя судить по шаблону о таком человеке, как Сталин! И по какому шаблону? Кем пытаются выставить Сталина некоторые «современники»? (Намеренно беру это слово в кавычки, чтобы подчеркнуть свое отношение к ним.) Откуда-то взялся образ, в котором собраны едва ли не все людские пороки. Придумано выражение «культ личности». Появилось множество клеветников… Обнаглевшая бездарь (не помню уже, кто это сказал, но выражение точное). Им бы задуматься об отсутствии таланта, а они все валят на Сталина! Сталин помешал им состояться, реализовать себя! Как бы не так!
Порой не могу сдерживать себя. Знаю, что меня не поймут, что станут перешептываться за моей спиной, но тем не менее не могу не сказать то, что думаю, не могу не осадить клеветника. Вот и сегодня в театре после собрания, услышав, как В. [Возможно, что В. – это В.П.Марецкая] разглагольствует о «культе личности» и своих «страданиях», я со всем ехидством, которое только смогла выжать из себя, поинтересовалась, что именно она имеет в виду под «страданиями»? Четыре Сталинские премии? Три ордена? Звание народной артистки?
Беседуя со мной, Сталин не раз упоминал о том, что о каждом человеке следует судить по его делам. Это и есть материалистический подход, свойственный всем коммунистам.
Г.В. [Г.В. – второй муж Любовь Орловы Г. В. Александров ] часто вспоминает, как в 1928 году Сталин напутствовал их троицу перед отъездом в Америку.
– Было такое впечатление, будто с нами говорит опытный режиссер, мудрый старший товарищ.
Перед тем как уезжать за границу, Сталин посоветовал совершить поездку по Советскому Союзу, посетить великие стройки той поры, побывать на полях, в том числе и на целинных, которые только-только начали осваивать. Увидеть, понять, прочувствовать, чем дышит, как живет Советская страна, чтобы там, за границей, иметь возможность сравнивать. Очень дельный совет.
Не только по делам меряется человек, но и по его отношению к людям, особенно к тем, кто от него зависит или ему подчиняется. Сталин всегда был вежлив с людьми. Со всеми без исключения, от ближайших соратников, маршалов, наркомов до горничных и водителей. Резок (но не груб, не стоит путать резкость с грубостью!) Сталин становился только с теми, кто не оправдывал его доверия или докучал ему просьбами личного характера. Сталин сам был скромен и ценил скромность в других.
Говоря об искусстве, Сталин непременно подчеркивал, что искусство должно быть классовым, партийным, марксистско-ленинским. Искусство вне партийности для Сталина не существовало. Он искренне удивлялся и искренне негодовал, когда становился свидетелем иного подхода.
Прежде всего он ценил во всем практические свойства, а потом уже красоту. Не пренебрегал красотой, всегда помнил о ней, но не делал из нее культа, не гнался за внешним лоском, не любил ярких, броских вещей. Тот особый стиль, присущий Ему, был стилем эпохи великих свершений, которые переживала тогда наша страна, был новым советским стилем. Во главе этого стиля стояли практичность и умеренность.
Красоте и вообще всем внешним эффектам отводилось второе место. Второе. Не последнее, а второе. Подчиненность красоты практичности не уменьшало впечатления, а, напротив, усиливало его.
– Любое руководство – дело коллективное, – не раз повторял Сталин. – Все заслуги и свершения не единоличны, они принадлежат коллективу, а не одному человеку. Единоличными бывают только промахи и ошибки.
Скромность была одним из основных качеств Сталина. Все в его обиходе было просто – простая одежда, простая мебель, простая еда. Но и в этой простоте ощущалось свойственное Сталину величие. Истинное величие не нуждается в подчеркивании. Простота служит для него лучшим фоном. Создается своеобразный контраст, подчеркивающий, усиливающий впечатление.
Вспоминая сейчас Сталина, я понимаю, что 39-й год стал для Него какой-то вехой, важным, значимым рубежом. Люди меняются постепенно. Мы не замечаем отдельных штрихов, мы замечаем, когда меняется вся картина. А порой к некоторым выводам приходишь позже, когда начинаешь вспоминать и сравнивать.
Вот и я много позже, опираясь на свои воспоминания, поняла, что в 40-м году Сталин стал более сдержанным, более скупым на суждения и прогнозы. Тогда я не уловила сути произошедших перемен, списывая их то на усталость, то на настроение, а теперь понимаю, что груз ответственности, лежавший на Его плечах становился все тяжелее, и оттого возникали определенные перемены. Но никогда, ни разу за все время Сталин не пожаловался на то, что ноша его непосильна, что он устает и т. п. Он вообще не жаловался на усталость. Мог упомянуть о ней вскользь, мимоходом.
О делах Сталин думал всегда. Полного отдыха не знал. Бывало, во время нашего разговора брал карандаш и бумагу и быстро записывал пришедшую в этот момент мысль. Чувствовалось, что ум Сталина всегда был чем-то занят. Он мог одновременно обсуждать одно и думать о другом. Необычный, великий человек.
О прошлом Сталин говорил гораздо меньше, несравнимо меньше, нежели о будущем. Он смотрел вперед, как и положено Вождю.
Слишком уж огромного, необъятного масштаба личность.
С кем ни сравнить Сталина, сравнение неизменно будет в Его пользу. Что бы сейчас ни говорили некоторые.