пакистан и афганистан отношения
Зачем друг другу «Талибан» и Пакистан? Колонка Евгения Беня
Из всех соседей Афганистана по региону Пакистан наиболее активно ныне приветствовал выигрыш талибов, подчеркивает The Guardian. Пакистанский премьер-министр Имран Хан был не единственным в Пакистане, кто отнесся к победе талибов как к триумфу.
Влиятельные религиозные деятели и высокопоставленные пакистанские военные генералы публично отпраздновали это событие. Сирадж уль Хак, глава одной из наиболее влиятельных в Пакистане исламских политических партий, в своем выступлении заявил, что это «историческая победа над сверхдержавой», которая создаст «образцовое исламское правительство в Афганистане». И все это при том, что Пакистан, имея на своей территории базы по подготовке подразделений талибов, официально с 2001 года поддерживал американское присутствие в Афганистане.
Министр иностранных дел Пакистана Шах Мехмуд Куреши еще в апреле этого года заявил о необходимости обращения с «Талибаном» 1 (движение признано террористическим и запрещено в РФ) как с партнером для урегулирования в Афганистане.
В последние годы Исламабад призывал талибов участвовать в мирных переговорах с США и свергнутыми теперь властями в Кабуле, но подчеркивал, что он воздерживается от применения принудительного давления на «Талибан», чтобы отговорить эту группировку от дальнейшего насилия в Афганистане.
Так зачем Пакистану «Талибан», а «Талибану» — Пакистан? И что из этого взаимодействия в дальнейшем получится?
В далеком 2009 году Джордж Фридман — тогдашний президент частной разведывательной корпорации Stratfor — прогнозировал, что единственным оптимальным способом для США будет передача Афганистана под протекторат Пакистана. Тогда он называл это «способом восстановить баланс сил в регионе», поскольку после разрушения режима «Талибана» в 2001 году заметно усилились позиции Индии. Индийско-пакистанские противоречия в Южной Азии являются определяющими. Дабы восстановить баланс сил, Фридман предлагал передать Афганистан под фактический протекторат Пакистана, что на практике означало сдачу страны «Талибану». Собственно, это сейчас и произошло.
Конечно, в Пакистане заинтересованы в наличии хотя бы одного союзника среди приграничных с ним стран. Да еще союзника в лице талибов, обладающих реальными боеспособными силами.
Афганские недра исключительно богаты такими стратегическими ресурсами, как цветные и редкоземельные металлы, и Китай рвется оказаться единственным соседом Афганистана, способным предпринять реальные шаги по их освоению. Теперь же с приходом к власти в Кабуле талибов их пакистанские покровители вполне могли бы составить на этом направлении конкуренцию КНР.
«Талибан» же, испытывающий к Пакистану благодарность за многолетнее участие в его судьбе, сегодня явно ставит на то, чтобы обрести посредством Исламабада легитимность и признание в исламском мире (да и за его пределами), ибо градус недоверия к пришедшим к власти боевикам остается в мировом сообществе весьма высоким.
Единственным относительным ограничением на террористическую джихадистскую диктатуру талибов в Афганистане, как это ни парадоксально, вероятно, способен теперь оказаться, как ни странно, Исламабад.
Главное же состоит в том, что, пока талибов и Пакистан связывают тесные союзнические отношения, «Талибан» не решится на вторжение в страны Средней Азии — бывшие республики СССР, поскольку там чрезвычайно сильны лоббистские интересы лучшего друга Пакистана — Турции. Недаром турецкий президент Реджеп Тайип Эрдоган открыто заявлял, что узбеки, туркмены, казахи и киргизы — одна нация с турками, а власти соответствующих среднеазиатских стран весьма благосклонно внимали этим словам Эрдогана. Впрочем, и с Душанбе Анкара успешно укрепляет сотрудничество.
Уровень же взаимодействия Турции и Пакистана в военной сфере чрезвычайно высок. В годы холодной войны обе страны состояли в военно-политическом блоке СЕНТО. В 1988 году была создана турецко-пакистанская военная консультативная группа для обмена опытом в военном образовании и оборонной промышленности. В 2003 году стороны образовали совместную организацию «Высший военный диалог». Периодически Турция и Пакистан проводят интегрированные военные учения. На территории Турции в начале 1990-х годов модернизировались пакистанские самолеты F-16. В последние годы Турция стала вторым после Китая поставщиком вооружений для пакистанской армии. Например, в 2018 году Пакистан приобрел 30 турецких вертолетов T-129 на сумму в 1,5 млрд долларов. Притом Турция безоговорочно поддерживает Пакистан в его конфликте с Индией.
В общем, Пакистан ни в коем случае не пожертвует более чем крепкой дружбой с Турцией ради амбиций «Талибана», если они выйдут за пределы, предлагаемые Исламабадом. И талибы, очевидно, должны отдавать себе в этом отчет. Во всяком случае до тех пор, пока во главе их движения находятся богослов Хайбатулла Ахундзада и дипломат Абдул Гани Барадар. Насколько же можно надеяться на стабильность внутри руководства движения «Талибан», пока сказать с отчетливой определенностью довольно непросто.
Однако в Пакистане есть и те, кто не без оснований опасается, что возрождение «Талибана» в Афганистане придаст смелости и без того мощным радикальным исламистским группировкам в Пакистане и сделает саму эту страну более уязвимой для джихадистов.
В Афганистане русские с китайцами не братья навек
Москва хочет опереться на Дели, а Пекин – на Исламабад
Фото с сайта Совета Безопасности Российской Федерации
В столице Индии состоялась встреча по Афганистану с участием России, Ирана и пяти независимых стран, бывших союзных республик Центральной Азии. Секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев заявил, что такие контакты по Афганистану и другим региональным вопросам нужно продолжать. То есть Москва однозначно поддержала инициативу Дели. Советник по нацбезопасности Индии Аджит Довал пригласил также Пакистан и Китай, но безответно. Причем Пакистан назвал Индию спойлером, а не миротворцем, а китайский представитель «был занят». Это высветило расхождения между Москвой и Пекином.
Аджит Довал, открывая многосторонний диалог, выразил надежду на то, что он поможет усилить коллективную безопасность в регионе.
Отношения Индии с Афганистаном находятся в подвешенном состоянии. У Индии нет посольства в Кабуле – весь штат был эвакуирован накануне хаотичного ухода США. А ведь среди региональных держав Индия предоставляла раньше самую большую по размеру помощь Афганистану. Стоит отметить, что по крайней мере официально новые власти Кабула, которых на диалог в Дели не пригласили, дали позитивную оценку встрече.
О том, насколько суровая схватка за влияние на Афганистан завязалась между Дели и Исламабадом, говорит то, что на следующий день после конференции в Индии в Пакистане открывается встреча в формате «тройка плюс», где будут присутствовать посланцы РФ, КНР, США, а также министр иностранных дел временного правительства Афганистана Амир Хан Муттаки. Россию, по сведениям индийского журнала Print, будет представлять спецпредставитель президента РФ Замир Кабулов, Китай – спецпредставитель Юэ Сяоун, США – заместитель помощника госсекретаря по Афганистану Томас Уэст. Он сменил на этом посту Залмая Халилзада.
Как видим, Россия присутствует на обоих форумах, а Китай встречу в Индии демонстративно проигнорировал. Подоплеку курса Пекина раскрыл прессе Чжао Ганчэн, директор Центра азиатско-тихоокеанских исследований в Институте международных исследований Шанхая. Во-первых, нужно учесть, что у Китая с Индией противоречия на границе. Во-вторых, Индия нереалистично хочет доминировать в регионе.
Обоснованны претензии КНР к соседу или нет, ясно, что Россия не хочет поддерживать ни одну из сторон. Как это отражается на взаимодействии двух держав на афганском направлении? В беседе с «НГ» директор Института стран Азии и Африки МГУ им. М.В. Ломоносова Алексей Маслов отметил: «Противоречия между Китаем и Индией очень серьезны. Для Индии это вопрос безопасности в регионе в целом. А Китай считает, что урегулировать ситуацию можно только двумя способами – совместно России и Китаю, а с другой стороны, через Шанхайскую организацию сотрудничества. Тут позиции Москвы и Пекина совпадают. То есть Индия, как и Пакистан, должна участвовать в обсуждении в рамках ШОС. Россия и Китай жестко настаивают на этой позиции потому, что обсуждение в рамках разных коалиций, попытки отдельных стран продиктовать свои решения позволят талибам воспользоваться разногласиями и выбивать себе какие-то льготы. У России и Индии тут противоречий нет. А Китай в принципе не хочет, чтобы Индия участвовала в этом процессе как отдельный игрок».
Но Элизабет Уишник, профессор университета Montclair (США), утверждает, что сразу после захвата власти талибами Россию и Китай, как казалось, объединяли общие интересы. Об этом свидетельствовали параллельные военные учения с партнерами в Центральной Азии. Но долгосрочные цели двух держав в Азии не идентичны. Китай хочет объединить эти страны экономически под флагом Нового Шелкового пути, а Россия хочет сохранить роль основного гаранта безопасности и продолжать тесное взаимодействие с Индией. Это мешает России и Китаю работать как тандем по Афганистану.
Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.
Востоковед Вородин рассказал о роли Пакистана в афганских конфликтах последних 50 лет
Желание премьер-министра Пакистана Имрана Хана принести мир и стабильность в Афганистан, конечно, похвально. Однако к нему есть пара вопросов, правильные ответы на которые могут разрушить выстраиваемый им вокруг своей персоны идиллический образ. Об этом в интервью ФАН заявил политолог и востоковед Дмитрий Вородин.
Ранее Имран Хан объявил о начале диалога с «Талибаном» 1 (террористическая организация, запрещена на территории РФ) по поводу формирования в Афганистане инклюзивного правительства, в котором будут представлены не только пуштуны, но и таджики, хазарейцы и узбеки. Он подчеркнул, что «после 40 лет конфликта такая инклюзивность обеспечит мир и стабильность в Афганистане, что отвечает интересам не только самой этой страны, но и всего региона».
«Первый вопрос, ответ на который так хотелось бы услышать от господина Хана: почему он не упомянул среди этносов, которые должны быть представлены в правительстве, белуджей? В Афганистане их проживает более 500 тысяч человек. Как известно, проведенная в 1893 году в качестве границы между Афганистаном и Британской Индией «линия Дюранда» рассекла области проживания не только пуштунских, но и белуджских племен, из-за чего пуштунский вопрос, с 1947 года негативно влияющий на афгано-пакистанские отношения, зачастую именуют вопросом о пуштунах и белуджах», — заметил Вородин.
Он подчеркнул: для Афганистана (как и для Ирана) конфликты белуджей с Исламабадом имеют серьезное значение.
«Нелишним будет вспомнить, как в конце 2001 года талибы, разгромленные НАТО и «Северным альянсом», отступили не только в Зону племен на северо-западе Пакистана, но и в пакистанский же Белуджистан (в Кветту), откуда вели подрывную деятельность против Кабула», — отметил востоковед.
По его словам, теперь в случае новых межэтнических столкновений в Афганистане как пакистанская, так и афганская часть Белуджистана неизменно выступит дополнительным фактором нестабильности.
«Так что же Имран Хан, ведя переговоры о новом афганском правительстве и достижении «этнического баланса», намерен проигнорировать белуджей? Не получится, — отрезал эксперт. — А вот и второй вопрос: почему пакистанский премьер, желая принести мир афганскому народу после 40 лет конфликта, не упомянул и не извинился за то, что именно Исламабад активно подливал масло в огонь конфликтов на территории Афганистана, причем не 40 лет, а дольше — как минимум с середины 1970-х годов?»
Собеседник ФАН подчеркнул, что именно Межведомственная разведка (ISI) Пакистана занималась подготовкой и организацией сторонников таджика Бурхануддина Раббани и пуштуна Гульбеддина Хекматьяра, которые, как и Ахмад Шах Масуд, вели борьбу против правящего кабульского режима Мухаммада Дауда. Вородин напомнил, как в северо-западных районах этой страны создавались целые базы подготовки боевиков и вербовочные центры.
«И намного ранее, в начале 50-х годов XX века, когда в пуштунских областях Пакистана (СЗПП и Зоне племен) вспыхивали восстания пуштунов, пакистанская армия бомбила населенные пункты не только на своей территории, но и в афганской провинции Пактия, — заявил востоковед. — В Исламабаде могли бы сказать в свою защиту, что они, дестабилизируя обстановку в Афганистане, боролись против создания буферного государства «Пуштунистан» и против присоединения пуштунских территорий к Афганистану. Но эти самые территории были присоединены к Пакистану в 1947 году без учета мнения большинства населения. Проведенный в СЗПП референдум по вопросу присоединения к Пакистану не отражал мнения всех пуштунов по причине явки чуть более 51%. А в «полосе независимых племен» он вообще не проводился».
По словам эксперта, всем также отлично известно о помощи Исламабада моджахедам во время войны 1979–1989 годов.
«И в 1996 году талибов в Кабул привели совместные усилия пакистанской разведки, американских и саудовских спонсоров Исламабада. «Крестным отцом» или, как написал Юрий Тыссовский, «повивальной бабкой» Талибана тогда стал министр внутренних дел Пакистана генерал Насрулла Бабар. А министр иностранных дел этой страны Сардар Асеф Ахмед Али называл талибов «французскими революционерами наших дней», — напомнил собеседник ФАН.
Позднее, продолжил Вородин, в 2001 году, с началом американской интервенции, Пакистан тем не менее открыто встал на сторону США и развернул борьбу против талибов.
Ранее эксперт объяснил интерес Китая к Афганистану.
«Был сознательный план передачи Афганистана под контроль Пакистана». Почему талибы так быстро захватили страну и чем это опасно для мира
Захват Кабула и власти в Афганистане движением «Талибан» (в России и других странах признано террористическим) произошел быстрее, чем предполагали лидеры многих стран. Буквально в считаные часы в стране сменилась власть, люди бегут из страны.
Столь молниеносная победа талибов – следствие коррумпированности силовых структур и, как следствие, недовольства афганцев властью, пишут западные СМИ. Андрей Серенко, политолог, ведущий эксперт Центра изучения современного Афганистана, полагает, что нынешний сценарий был вполне предсказуем и даже спланирован. Впрочем, полагает эксперт, новое руководство Афганистана – это повод для беспокойства многих стран:
Почему «Талибан» так быстро захватил Афганистан
No media source currently available
— Месяц назад президент США Байден говорил, что маловероятно, что талибы могут захватить весь Афганистан. Как вы считаете, насколько ситуация стала неожиданной, в том числе для США, что Афганистан все-таки захвачен?
— Ситуация для США совершенно не была неожиданной, а была тщательно спланированной. Я глубоко убежден, что эти события, которые мы наблюдали в последние недели, если хотите, назовите это спецоперацией по передаче Афганистана под контроль соседнего Пакистана при посредничестве «Талибана», хотите, назовите это «закулисной сделкой». И вчерашние события, и события нескольких дней накануне показали, что на самом деле ничего случайного в этих событиях не было. Американцы организовали план, который, судя по всему, был согласован с пакистанцами и талибами еще во время заключения сделки в Дохе в феврале прошлого года, который предусматривал фактически передачу власти, то есть фактически передачу этой страны под протекторат соседнего Пакистана.
Хаос в аэропорту Кабула: люди штурмуют самолеты, чтобы улететь из Афганистана
No media source currently available
Собственно говоря, вчера этот проект был благополучно реализован. Мы видим, как повел себя президент Гани, мы теперь получили объяснение тому, почему отказывались воевать подразделения афганской армии на местах, просто сдавая без боя целые населенные пункты, склады и так далее. В июле, например, я знаю, что многих офицеров афганской полиции, которые совершенно честно воевали с талибами на самых разных фронтах, у них возникало очень острое недоумение, почему же армия отказывается воевать. Они, видимо, предполагали, что армия получает какие-то приказы из Кабула. Но теперь очевидно, что такие приказы наверняка были, и сегодня уже удивляться этому нечего. Речь идет не о коррупции в афганской власти, не о дееспособности афганской армии – речь идет о сознательно организованном плане: передаче Афганистана под контроль Пакистана.
Интерактивная карта: как «Талибан» захватывал территории в Афганистане
Собственно говоря, такой вариант завершения Афганской войны американские аналитики предлагали еще 10 лет назад. В 2009 году Джордж Фридман – тогдашний президент частной разведывательной корпорации Stratfor, которую еще называют вторым ЦРУ, – фактически в своей книге, посвященной прогнозам на ближайшие десятилетия, кстати до 2021 года, он тогда и рассуждал, что на самом деле единственный оптимальный, наверное, способ закончить войну для Америки будет как раз передача Афганистана под протекторат Пакистана. Тогда он называл это «способом восстановить баланс сил в регионе», поскольку после разрушения режима «Талибана» в 2001 году заметно усилились позиции Индии в регионе. А поскольку индийско-пакистанские противоречия в Южной Азии являются системообразующими, а Америку Фридман считал страной, которая борется за восстановление баланса сил в разных частях мира, то, соответственно, для того, чтобы восстановить баланс сил, он предлагал передать Афганистан под фактический протекторат Пакистана, что на практике означало сдачу страны «Талибану». Собственно, это произошло, это уже не конспирология, факт зафиксирован в замечательной книге Фридмана, она была переведена на русский язык в 2010 году, все желающие могут с ней ознакомиться.
Так что, я думаю, сегодня нет смысла искать какие-то подводные камни у этих событий. Знаете, когда падает самолет, техническая комиссия выясняет – это технические неполадки или человеческий фактор. Вот здесь сработал человеческий фактор. Причина афганской катастрофы – это человеческий фактор.
— А что, по-вашему, будет с правами человека в Афганистане в течение ближайших месяцев? И как США согласились, как вы говорите, передать Афганистан под контроль Пакистана, учитывая, что талибы с правами человека ранее не считались?
И единственным возможным ограничением, как это ни парадоксально, на террористическую джихадистскую диктатуру талибов в Афганистане могут опять оказаться, как ни странно, пакистанцы. Потому что какие бы сегодня сказки они ни рассказывали, что они больше не контролируют «Талибан», что они вообще не имеют никакого отношения к этому движению. Конечно, в это никто не верит, такого рода заявления могут вызывать только иронию. И понятно, для чего это делается – пакистанские власти хотят снять с себя ответственность за последующие неизбежные акты террора, насилия и принуждения, которые будут сегодня происходить в Афганистане.
Талибы объявили об окончании войны в Афганистане. В аэропорту Кабула хаос – тысячи людей пытаются покинуть страну
Поэтому я думаю, что ничего хорошего с правами человека в Афганистане не будет, и даже если талибам не удастся взять под полный контроль социальные сети – афганский сегмент соцсетей, что они сейчас пытаются делать, я думаю, что мы узнаем много трагических историй.
«Гибридная война» Афганистана: могут ли талибы взбунтоваться против «кураторов»
Беовиков активно поддерживает Пакистан
Победа захватившего практически всю территорию Афганистана радикального движения «Талибан» (запрещенная в РФ террористическая организация) был бы невозможна без активной поддержки со стороны Пакистана, считает руководитель Центра изучения афганской политики (ЦИАП) Андрей Серенко. В чем заключается главный интерес Исламабада в возвращении к власти в Кабуле талибов? Какие планы пакистанцы строят на знаменитую «линию Дюранда»? Об этом нам рассказал эксперт.
Сверхзадача: обеспечить стратегический тыл
«Главный стратегический интерес Пакистана в Афганистане, который определяет другие его интересы, заключается в том, что «Талибан» (запрещенная в РФ террористическая организация) является ресурсом, с помощью которого Исламабад взял под контроль соседнюю страну. Это была сверхзадача, ради которой, собственно, «Талибан» с середины 1990-х годов и поддерживали пакистанской разведкой и руководством пакистанской армии.
В основе геополитической архитектуры Южной Азии лежит давнее противостояние Пакистана и Индии, продолжающегося с момента распада Британской Индии в 1947 году. Я бы сравнил эти противоречия с «вечным» израильско-палестинским конфликтом, который вряд ли возможно когда-нибудь решить. Все отдельные попытки примирить две эти страны, обернулись ничем. Пакистан и Индия – непримиримые противники, которые борются за влияние в регионе. Тем более, что сегодня пакистанская позиция подкрепляется еще и тесным сотрудничеством с Китаем, который является еще более глобальным конкурентом для Индии.
И в значительной степени судьба несчастного Афганистана определялась этим соперничеством. Согласно концепции стратегической глубины, которая является основополагающей доктриной для руководства пакистанских вооруженных сил, рано или поздно произойдет большая война между Индией и Пакистаном. И пакистанцы будут нуждаться в стратегическом тыле, куда можно отступить перед превосходящими силами индийской армии. В случае двустороннего (без китайского участия) конфликта велики риски, что Пакистан может утратить значительную часть своей территории, которая может быть занята индийскими войсками. В связи с этим Пакистану необходим стратегический тыл, отступая в который, он может продолжить войну с Индией.
Если посмотреть на карту, единственным тылом может быть только Афганистан. Поэтому пакистанцам всегда было очень важно иметь в Кабуле максимально лояльное к себе правительство. Соответственно, еще одна задача – не допустить закрепления афганского правительства, которое является союзником Индии.
Именно поэтому так открыто враждебно относились пакистанские представители к последнему президенту Исламской Республики Афганистан Ашрафу Гани, поскольку он активно выступал за сотрудничество с Индией и открыто выступал против всех требований, которые ему предъявляли пакистанские военные. Исламабад считал правительство Гани союзником Индии – и соответственно, своим противником.
Задача была разрушить это афганское правительство и заменить его либо нейтральным по отношению к Пакистане, либо – в идеале – дружественным. А в «суперидеале» – сделать Афганистан фактически колонией Пакистана, то есть полностью контролировать ситуацию в официальном Кабуле. Последнее «счастье» свалилось на голову Пакистана – ситуация стала развиваться по сценарию, который ранее казался практически фантастическим, но потом выяснилось, что он оказался самым реальным.
«Талибан» в руках Пакистана представлял собой гибридную армию, которая финансировалась, обучалась, имела стратегический тыл, имела возможность для вербовки многочисленных новых сторонников, пользовалась инфраструктурой госпиталей и финансовой поддержкой на пакистанской территории. Естественно, подобного рода инфраструктура не могла бы существовать ни в одной стране без поддержки ее спецслужб, ее вооруженных сил.
Именно благодаря пакистанской поддержке «Талибан» сначала выжил в период вторжения в Афганистан американских и натовских войск, двадцать лет благополучно просуществовал и, в конце концов, победил. Поэтому победа талибов в Афганистане – в первую очередь победа Исламабада. А точнее, победа межведомственной разведки и вооруженных сил Пакистана, которые самым активным образом участвовали в войне против афганского правительства и на последнем этапе делали это почти открыто. В боевых действиях против афганцев принимали участие не только завербованные в Пакистане наемники, но и было зафиксировано участие в боях на афганской территории военнослужащих пакистанской армии. По данным афганских силовиков, на конец июля в боях в разных провинциях Афганистана погибло более трехсот пакистанских военных, воевавших в рядах талибов.
Пакистан вложился в победу «Талибана» по полной программе – и сегодня торжествует».
«Линия Дюранда»: момент истины
«Есть и другие задачи, которые Пакистан не мог решить без свержения правительства Ашрафа Гани, без создания максимально лояльного и подконтрольного Афганистана, – продолжает Андрей Серенко. – Для Исламабада весьма важная задача – признание «линии Дюранда» в качестве официальной государственной границы между Афганистаном и Пакистаном.
«Линия Дюранда» была проведена в конце XIX века между Афганистаном и Британской Индией, определяя их границы. Когда Британская Индия распалась, и из нее выделился Пакистан, пакистанское руководство предложило считать эту «линию» афгано-пакистанской границей. На это афганские руководители, начиная с 1947 года, отвечали категорическим отказом. И аргумент был однозначный: эта «линия» проводилась между Афганистаном и Индией, а не между Афганистаном и Пакистаном.
Самое главное, что «линия Дюранда» разделило пуштунский народ. Огромное количество пуштунов проживает в Афганистане, еще большее количество проживает в Пакистане. Это один народ, объединенные родственными связями, но эта линия превратила их в крупнейший разделенный народ в мире. Ни один пуштун не признает эту «линию» в качестве государственной границы.
Поскольку в Афганистане все лидеры были пуштунами (или ориентировались на пуштунскую точку зрения, как Бабрак Кармаль), – независимо от того, был это король Захир-шах, или президент Дауд, или коммунисты у власти, или моджахеды, или Карзай и Гани – никто из них категорически не признавал «линию Дюранда» границей между Афганистаном и Пакистаном.
Поэтому для Пакистана было принципиально важно решить вопрос о своих границах с Афганистаном. Причем сделать это так, чтобы еще эту «линию Дюранда» отодвинуть на афганскую территорию, расширив физически территорию пакистанскую. Чем, собственно, пакистанские военные занимались последние несколько лет. Под предлогом борьбы с терроризмом они строили вдоль «линии Дюранда» заграждения, но таким образом, что даже от этой «линии» граница отодвигалась на многие километры вглубь территории Афганистана. Это приводило к вооруженным стычкам между афганскими и пакистанскими военными. Правительство в Кабуле неоднократно обращало на это внимание, что происходит недопустимый захват территорий, но до этого никому дела не было.
Пакистанцы сейчас будут решать вопрос о признании «линии Дюранда» официальной границей. И это станет серьезной проверкой талибов на «вшивость». Если они признают эту «линию» госграницей, то последние иллюзии, что они не прямые наемники Исламабада, отпадут у всех. С другой стороны, если талибы признают «линию Дюранда», они станут врагами всех пуштунов, живущих по обе стороны границы.
Обратите внимание, сегодня обсуждаются самые разные вопросы в привязке к «Талибану»: какой «исламский эмират» они будут строить, что будет с правами женщин и меньшинств. Но на тему границы – молчок! Абсолютное забвение. А эта тема принципиально главная для афганцев и пакистанцев.
Все равно талибам придется свою позицию обозначить. И это будет момент истины. Я думаю, что талибы границу признают – деваться им некуда. Вопрос в том, как именно они это сделают. Может, произойдет признание «на цыпочках», украдкой. Но рано или поздно им придется отвечать на вопрос, как они относятся к «линии Дюранда». Этим определяется все!»
Водные ресурсы и силовики
Есть и третий вопрос, который весьма важен для Пакистана, отмечает Андрей Серенко – это проблема управления водными ресурсами Афганистана.
«Одна из главных претензий, которую пакистанские военные и политики предъявляли правительству Ашрафа Гани, а до этого и Хамиду Карзаю, это режим управления водными ресурсами на афганской территории, – говорит эксперт. – Пакистан всегда огорчало, что афганцы «имеют наглость» самостоятельно управлять своими реками, строить там гидротехнические сооружения, плотины, ГЭС и так далее. Пакистанцы (как и иранцы) были уверены, что эти вопросы нужно согласовывать с ними.
По сути, от афганских властей хотели добиться согласия на фактический отказ от суверенного права распоряжаться водными ресурсами в Афганистане. Талибы, когда захватывали отдельные районы страны, где расположены плотины и другие сооружения, вводили их в тот формат работы, который выгоден пакистанцам.
Сейчас для Пакистана эта тема будет одной из приоритетных. И в Исламабаде эту проблему при помощи талибов хотят тоже решить.
Ну, и наконец, целью пакистанской стороны является ограничение деятельности Индии в Афганистане. Пакистанцы требовали закрыть все индийский консульства за пределами Кабула, ограничить деятельность индийского диппредставительства только столицей страны.
И конечно, очень важный вопрос – деятельность силовых структур Афганистана: пакистанцы настаивали на том, чтобы численность афганских силовых ведомств (и полиция, и служба безопасности, и разведка, и армия) была сокращена до 100 тысяч человек. И при этом все офицеры должны проходить обучение в Пакистане.
Эти условия предлагались и раньше правительству Гани. Последний раз такие кондиции выдвигались пакистанским генералом Баджвой в мае этого года, когда он в сопровождении британского генерала сэра Николаса Картера приехал в Кабул. Было сказано, что если Гани согласится на эти условия, война прекратится немедленно, и в Афганистане будет сформировано коалиционное правительство, а не талибская диктатура. Но Гани от этих предложений отказался, сочтя их вмешательством во внутренние дела страны и попытку превратить Афганистан в колонию Пакистана. После чего тут же по всей территории Афганистана начались активные боевые действия. Многие связывают это с выводом американских войск. Но резко обострилась ситуация сразу после того, как президент Ашраф Гани и его команда отвергли пакистанский ультиматум, сделанный при посредничестве британцев. Тогда Исламабад дал сигнал на силовой захват власти, что талибы и сделали».
Талибы под колпаком
Возникает вопрос – не может ли «Талибан», почувствовавший вкус победы и власти, решит выйти из-под тени своих пакистанских «кураторов» и начать свою самостоятельную игру?
«В пакистанской разведке дураков нет, – уверен Андрей Серенко. – Они давно предвидели такую возможность. Поэтому провели несколько волн кадровых чисток в руководстве «Талибана». В 2000-е и 2010-е годы физически были уничтожены те полевые командиры или политические функционеры талибов, которые проявляли непослушание к приказам, которые исходили от пакистанских генералов и оперативников из ISI (Inter-Services Intelligence, межведомственная разведка Пакистана). Убивали подрывами, ударами беспилотников.
На тех достаточно влиятельных деятелей «Талибана», которые пытались начать самостоятельную игру, например, начать переговоры с правительством Афганистана в лице тогдашнего президента Хамида Карзая, о перемирии или о формате участия талибов в афганском правительстве, тоже оказывалось давление.
В конце 2000-х годов мулла Абдул Гани Барадар, известный ныне как глава политического офиса талибов, второй человек в руководстве «Талибана», который вместе с муллой Омаром создал в 1990-е это движение, имел репутацию в большей степени пуштунского националиста, чем исламиста. Тогда заговорили о «патриотическом крыле» в руководстве талибского движения, ассоциировавшимся с муллой Барадаром – как о людях, которые не хотят танцевать под дудку пакистанцев, хотя и очень от них зависят (поскольку и сами они, и из семьи, и их бизнес, и вся инфраструктура выживания находятся на территории Пакистана). Мулла Барадар был арестован пакистанскими спецслужбами, провел восемь лет в пакистанской тюрьме, там его хорошенько перевоспитали. И только после того, как он в значительной степени «перековался», его выпустили из тюрьмы, где с ним очень интенсивно работали различными методами. Конечно, человека сломали. Иначе его бы не выпустили, а убили бы. Как это случилось со многими его соратниками, которые были менее влиятельными внутри «Талибана» и менее покладистыми.
Пакистанская разведка знает материал, с которым она работает. Знает, на что эти люди способны, а на что не способны. Те, кто способны – давно уже в могиле. А те, кто жив – значит, на этих людей есть серьезные инструменты давления. Так что не вижу никаких оснований для серьезных сюрпризов для нынешних руководителей талибов. Это «ручные» ребята для Пакистана. Болонки ISI, которые не то что покусать, но даже порычать не посмеет на своего хозяина.
Конечно, они могут имитировать самостоятельность. Возможно, пакистанцы им сами будут говорить, что надо максимально изобразить дистанцию между талибами и Исламабадом. Им будет позволено сделать какие-нибудь норовистые заявления в отношении Пакистана по третьеразрядным и общефилософским вопросам, порассуждать о своей независимости. Но важно не то, что талибы будут говорить, а то, что они будут делать».