отношения в пространстве абрамович
«Мы иногда называли друг друга клеем. Вместе мы были суперклеем»: история любви Улая и Марины Абрамович
Настоящее имя Улая — Франк Уве Лайсипен. Он родился в Золингене в середине войны. Его отца, которому на тот момент было уже за пятьдесят, отправили воевать на стороне нацистов под Сталинград, мать же, схватив ребенка, бежала в Польшу. Их жизнь была тяжелой, бедной и полной ограничений. Отец вернулся с войны, но так от нее и не оправился — умер, когда Улаю было 14. Самостоятельная жизнь будущего художника поначалу была самой обыкновенной — он выучился на инженера, женился на немке, у них родился сын. Все поменялось, когда Улай получил повестку в военкомат — он хорошо помнил слова отца о том, что армия уничтожает личность. Бросив все, не задумываясь, он отправился странствовать по Европе, пока не осел в Амстердаме, где начал жизнь с чистого листа. Стал заниматься концептуальной фотографией, исследуя свои границы восприятия и создавая оригинальные визуальные образы. Улай работал с Polaroid — ставил эксперименты (в том числе и над собственной внешностью): например, его известная фоторабота S’he была своего рода гендерным исследованием, перформативным высказыванием, отречением от пола и попыткой выхода за пределы возможного.
Как раз в Амстердаме в 1976 году они и познакомились с Мариной Абрамович. На тот момент она уже была известной и прилетела по приглашению галереи Де Аппл, чтобы воспроизвести свой перформанс « Томас Липс » для голландского телевидения (в его рамках художница вырезала у себя на животе звезду и обнаженная ложилась в глыбу льда, вырезанную в форме креста. — Esquire). Улай, который в том же году делал два своих перформанса FOTOTOT (Photo Death) в этой галерее, должен был ей помогать, поэтому встречал в аэропорту вместе с организаторами.
Он был необычным — это сразу бросилось ей в глаза. Длинноволосый, часть лица мужская, часть — женская: он был словно картина, разрезанная напополам. Абрамович очаровалась им сразу — и, как мы позже узнаем, надолго.
У них было много общего — привычки, желание исследовать границы собственных возможностей, бесстрашие и авантюризм. Даже день рождения был один на двоих — 30 ноября, и они его одинаково ненавидели. Вот как вспоминает Абрамович то время: «Мы заканчивали предложения друг друга, точно зная, что имел в виду другой, даже во снах. Мы разговаривали друг с другом во сне, в полусне, просыпались и продолжали разговор. Если я ранила палец слева, он ранил палец справа. Этот мужчина был всем, чего я хотела, и я знала, что он чувствовал то же самое».
Схожесть их безумств была очевидной — до их встречи она вырезала у себя на животе коммунистическую звезду, а Улай делал собственные перформансы, срезая ножом отпечатки с пальцев и запечатлевая это на пленку. В одной из работ он сделал татуировку со своим же афоризмом ultima ratio — «последний аргумент», а потом вырезал этот фрагмент своей кожи и поместил его в формальдегид. «Некоторые пары планируют, какие купить кастрюли и сковородки, когда начинают жить вместе. Мы с Улаем планировали, какое будем вместе делать искусство», — писала в воспоминаниях Абрамович. В лице Улая она нашла идеального партнера, готового поддержать любую, даже самую опасную ее идею.
Первый совместный перформанс художников случился на Венецианской биеннале и назывался «Отношения в пространстве». Абсолютно обнаженные, они бежали навстречу друг другу в пустом помещении, чтобы столкнуться. Это было представление, наполненное болью и отчаянием, — с него началась череда совместных работ, каждая из которых что-то символизировала.
В 30-й день рождения Марины (и 33-й Улая) они даже сделали для друзей «Разговор о схожести»: Улай сшил нитками рот, а Абрамович должна была отвечать на вопросы, как если бы они были единым целым. «Ему больно?» — спрашивали друзья, а Марина отказывалась отвечать до правильной постановки вопроса. Наконец, они догадались, спросив: «Тебе больно?» И только тогда она заговорила.
«Мы становились какой-то слившейся личностью. Мы иногда называли друг друга клеем. Вместе мы были суперклеем», — вспоминала Абрамович. В своей автобиографии «Пройти сквозь стены» она даже называет их единым именем — Улайи Марина, подчеркивая, что вместе они были «Другое» — новое существо, иная сущность.
На три года они стали путешествующей труппой из двух человек — отказались от привязки к месту жительства, написали манифест «Живое искусство», купили подержанный фургончик и колесили по стране, показывая свои перформансы. «Галерея Де Аппл прибила обувную коробку у себя рядом с окном, чтобы собирать нашу корреспонденцию, — писала Абрамович в своей книге. — Раз в неделю мы звонили им с платного телефона, они открывали наши письма, зачитывали, куда нас пригласили выступать дальше, и мы отправлялись туда. Иногда неделями нас никуда не приглашали. Такая была у нас жизнь».
В 1980 году пара создала перформанс « Энергия покоя », в котором Абрамович держала лук, а Улай — натянутую тетеву стрелы, нацеленную ей прямо в сердце. Прикрепленные микрофоны усиливали стук сердец, концентрация была колоссальной — любая оплошность могла стоить жизни. Работа длилась четыре минуты двадцать секунд и символизировала безграничное доверие между партнерами.
После перформанса Улай и Марина снова много путешествовали. Вместе объездили всю Европу и даже побывали в Австралии, где придумали проект «Край» и пол удивительных года прожили с аборигенами. По воспоминаниям Абрамович, Улаю тогда дали имя Тьюнгаррайи, что означало «на пути к инициации». Именно в дикой пустыне они придумали свой главный перформанс — «Союз ночного перехода», или «Влюбленные», как они называли его между собой. Суть была в том, чтобы пройти 2500 км навстречу друг другу по Великой Китайской стене. Марина начинала движение от восточной — «женской» стороны, от залива Бохус в Желтом море, а Улай от «мужской», западной — перевала в пустыне Гоби. Встретившись посередине, они должны были пожениться. Сложное согласование документов с китайским посольством затянулось почти на восемь лет: китайская сторона не хотела, чтобы иностранцы стали первыми, кто прошел по Стене, и всячески этому противились, семнадцать раз присылая им отказ. Но случилось чудо — и на восемнадцатый раз согласие было получено. Отношения Марины и Улая к тому моменту медленно истлевали. Претензии, ссоры, противоречия, накопившиеся за 12 совместных лет, разрушали их союз. Однако от перформанса они не отказались. Казалось, они исчерпали ресурсы друг друга, потому на Великой Китайской стене, встретившись посередине, они разошлись. Каждого из художников сопровождали переводчики и телохранители. Переводчица, сопровождавшая Улая, забеременела от него. Позже он на ней женился.
«Мое сердце было разбито. Но мои слезы символизировали не только конец наших отношений. Меня разрывало на части от того, что мы проделали такую монументальную работу — и сделали это по отдельности, не как части одного целого. Это было долгое испытание, которое наконец закончилось», — рассказывала потом Абрамович.
С Улаем они встретились снова только в 2010 году — спустя 22 года после расставания. Художник пришел на перформанс Марины « В присутствии художника » в Музее современного искусства в Нью-Йорке: его суть была в том, что художница ежедневно на протяжении нескольких месяцев (а если точнее, 736 часов) молча смотрела в глаза своим зрителям, каждый из которых мог сесть напротив нее. Условие было единственным: они не могли разговаривать и касаться ее.
Одним из посетителей стал Улай.
«Это был момент шока. Двенадцать лет нашей жизни пронеслись в моей голове, как одно мгновение», — вспоминала Абрамович. Оба не смогли сдержать слез. Потом Марина — кажется, впервые в жизни пренебрегая правилами перформанса — протянула через стол Улаю свою руку. Историю любви двух художников не получилось закончить красиво — через пару лет Улай подал на бывшую возлюбленную в суд c требованием выплатить авторские отчисления за использование совместных работ. Абрамович обязали это сделать.
Они окончательно помирились вновь только в 2017-м, спустя 30 лет после расставания, на сцене Музея современного искусства «Луизиана».
«Все грязное и уродливое между нами осталось позади. На самом деле это красивая история», — заявил Улай.
«Прекрасная работа, которую мы когда-то проделали вместе, — вот что теперь имеет значение», — в свою очередь, прокомментировала Марина.
После расставания с Абрамович Улай продолжал свои фотоисследования, делал проекты, посвященные воде, снял фильм о том, как победил рак. Незадолго до смерти он учредил фонд Project Space, целью которого стала популяризация и сохранение наследия Улая, а также организация работы нескольких резиденций для художников. А в ноябре 2020-го в Амстердаме, в Стеделейк-музее, открывается большая ретроспектива его работ, которую можно будет увидеть до конца апреля 2021 года.
Марина Абрамович и Улай. Перформансы 1976-1988 годов. Фото и видео
Марина Абрамович и Улай
В этой статье расммотрим совместные перформансы Марины и Улая.
Если в первоначальный период своего творчества Марина Абрамович исследовала границы возможностей собственного тела и психики, то теперь Марина и Улай исследуют не только это, но и возможность максимального слияния мужчины и женщины в одно существо.
Отношения в пространстве (1976)
Один из первых совместных перформансов Марины и Улая был показан на Венецианской биеннале в 1976 году. Два обнаженных тела, набирая скорость, бегут навстречу друг другу, сталкиваются, потом это повторяется вновь. Таким образом художники хотели соединить мужскую и женскую энергии, создав нечто третье, то, что они назвали ThatSelf («Та Сущность»).
Отношения во времени (1977)
Перформанс, исполненный в Болонье в 1977 году, длился 17 часов. Начало перформанса проходило без публики. Художники сплели свои волосы и сидели в галерее спиной друг к другу на протяжении 16 часов в присутствии только галерейных сотрудников. На каждый час приходился трехминутный перерыв, во время которого снималось видео и делались фотографии. И только через 16 часов, когда тела уже были на грани полного измождения, была приглашена публика. Марина и Улай хотели понять, насколько реально высидеть еще час, подпитываясь энергией зрителей и продлив таким образом границы своих возможностей.
Прерывание в пространстве (1977)
В 1977 году в Дюссельдорфе художники продемонстрировали перформанс, где они идут по направлению друг к другу, но ударяются телами о разделяющую помещение стену.
Импондерабилия (1977)
Перформанс, название которого означает «случайные, не поддающиеся учёту и определению факторы», был впервые показан в галерее современного искусства в Болонье. Идея перформанса заключалась в том, что художник становился входом в музей. Когда посетители приходили в музей, они оказывались перед выбором: нужно было протискиваться через тесную дверь, развернувшись лицом к одному из обнаженных художников – пройти прямо было невозможно.
Доказательство баланса (1977)
В данном перформансе, исполненном в Женеве, обнаженные Марина и Улай стоят, в течение получаса поддерживая своими телами двустороннее зеркало. Сначала уходит Марина, потом Улай. Зеркало падает.
Вдох-выдох (1978)
Ааа-ааа (1978)
Марина и Улай в данном перформансе, впервые показанном в Льеже, кричат друг на друга в течение 15 минут.
Энергия покоя / Остаточная энергия (1980)
Точка контакта (1980)
Точка контакта – это минималистичный, статичный перформанс, исполненный Мариной и Улаем в Амстердаме в 1980 году. Художники протягивают друг к другу свои указательные пальцы и перед тем, как они соприкоснутся, ощущают особую ауру и силовое поле. Марина Абрамович: «Это ощущение чистого присутствия – самое совершенное состояние человека. И если ты переживаешь это состояние душой и телом, ты действительно можешь достичь преобразующего качества трансцендентного, возвышаешь свой дух и дух зрителя».
Ночной переход (1981)
«Ночной переход» – это серия из 22-х перформансов, которые осуществлялись между 1981 и 1987 годами в 19 точках на разных континентах. Во время перформансов Улай и Абрамович молча и неподвижно сидели с разных сторон стола лицом друг к другу. В 2010 году эта идея будет использована в перформансе «В присутствии художника», где каждый желающий мог сесть по другую сторону стола от Марины Абрамович, молча и неподвижно смотря ей в глаза.
Пьета (1983)
Поход по Великой китайской стене (1988)
В присутствии художника (2010)
В 2010 году Улай принял участие в перформансе «В присутствии художника» и в съемках одноименного фильма, посвященного этому перформансу. Стоит отметить, что даже после расставания на Великой китайской стене Улай и Марина не раз виделись. Марина знала, что Улай будет на открытии её выставки «В присутствии художника», но то, что он сядет за стол напротив, стало для нее неожиданностью и вызвало у художницы слёзы.
Марина Абрамович против Улая: выжили только художники
Судебная тяжба между сербской художницей Мариной Абрамович и ее бывшим возлюбленным Улаем (настоящее имя Франк Уве Лайзипен) началась в ноябре прошлого года. Тогда немецкий художник, с которым Абрамович 12 лет состояла в творческих и романтических отношениях, обвинил ее в том, что она нарушила контракт, заключенный между ними в 1999 году. В период своего партнерства Улай и Марина создали более десятка перформансов. Как писало издание The Art Newspaper Russia, Улай впоследствии продал Абрамович свой материальный архив. Она в свою очередь согласилась заниматься хранением и техническим обслуживанием архива и контролировать производство фото, видео и прочих коммерческих материалов на его основе. По условиям договора 50% прибыли от продажи работ доставались галерее, 30% — Абрамович, а 20% — Улаю. Однако, как утверждает художник, его бывшая партнерша не предоставляла ему точную информацию о продажах, а за прошедшие с того момента 16 лет заплатила ему всего лишь четыре раза. Кроме того, Абрамович просила указывать на их совместных работах лишь ее имя.
«Она не просто мой бывший партнер по бизнесу, — говорил Улай. — Все эти работы вошли в историю. Они теперь в школьных учебниках. Но она намеренно искажает информацию и вычеркивает мое имя». В результате окружной суд Амстердама обязал Марину Абрамович выплатить своему экс-партнеру €250 тыс. в качестве отчислений за доходы от продажи их работ, а также €23 тыс. за судебные издержки.
Журнал The New Yorker писал, что творчество Марины Абрамович делится на три периода: до, во время и после Улая. История их отношений началась в ноябре 1975 года, когда некий амстердамский галерист попросил Улая встретить художницу в аэропорту и помочь ей с логистикой для съемок ее перформанса «Губы Томаса». На тот момент уроженка Белграда Абрамович уже успела громко заявить о себе перформансами «Ритм 10», «Ритм 0», «Ритм 2» и «Ритм 4», во время которых исследовала границы физической и психической выносливости и пределы связи между художником и публикой. Например, «Ритм 0» заключался в том, что она разрешила пришедшим на выставку людям манипулировать своим телом и движениями с помощью 72 различных предметов, а во время «Ритма 4» держала голову над мощной струей воздуха из воздуходувки. Эти эксперименты, к которым добавились исследования мужской и женской энергии, продолжились и в совместных работах Абрамович и Улая. Манифест художников звучал следующим образом: «Отсутствие постоянного места жительства, перманентное движение, прямой контакт, самостоятельный выбор, преодоление границ, умение рисковать, движущаяся энергия, никаких репетиций, непредсказуемый конец».
Марина Абрамович об Улае: «Я хотела все время заниматься с ним любовью — это была физическая потребность»
Подписаться:
Поделиться:
В понедельник после длительной борьбы с раком умер 76-летний художник Улай (Франк Уве Лайсипен) — в соавторстве с ним Марина Абрамович создала важнейшие перформансы, например, «Энергия покоя / Остаточная энергия» и «Влюбленные». «Собака.ru» публикует отрывок из книги Абрамович «Пройти сквозь стены. Автобиография», вышедшей в издательстве «АСТ», где художница рассказывает о влюбленности в Улая, его проблемах с наркотиками и алкоголем, их первом перформансе на Венецианской биеннале, разводе с мужем и жизни в Амстердаме.
Некоторые пары планируют, какие купить кастрюли и сковородки, когда начинают жить вместе. Мы с Улаем планировали, какое будем вместе делать искусство. В том, что мы делали по отдельности, было много общего: одиночество, боль, расширение границ. На полароид Улай тогда часто снимал, как прокалывал до крови свое тело в разных местах. В одной из работ, он сделал татуировку на руке со своим афоризмом «ultima ratio» (это означало последний аргумент или последнее обращение при применении силы). Потом он вырезал квадратный кусок кожи с этой татуировкой, такой толстый, что были видны мышцы и жилы. Он обрамил этот кусок кожи и законсервировал 84 его в формальдегиде. В другой ситуации он держал у сделанного им самим пореза на животе полотенце, забрызганное кровью. В одной серии фотографий он был запечатлен срезающим у себя отпечатки пальцев ножом, которым обычно вскрывают коробки, и покрывающим белый кафель ванной своими кровавыми отпечатками. Потом он прикалывал к голой груди брошь в виде самолета. Только потом я поняла, что это символизировало его тоску по Пауле. На полароидном снимке он склонял голову, как у распятого Христа, а из-под броши текла красная струйка, как кровь из раны христовой.
В то лето меня позвали выступить на Венецианской биеннале, и, приехав в Амстердам, я сказала Улаю, что хочу выступать с ним. Но для начала нужно было решить, что именно мы будем показывать. Мы купили рулон бумаги и повесили трехметровый кусок на свободную стену в квартире. В этот огромный блокнот мы стали набрасывать идеи того, какого рода перформанс хотели бы сделать: фразы, наброски, каракули. Посредине процесса вдохновение наше было взбудоражено, когда кто-то подарил Улаю ни что иное как колыбель Ньютона, ту самую игрушку, которую я собирала на фабрике в Лондоне. Он был в восторге от колебания блестящих металлических шариков, тихого щелчка, который они производили при соприкосновении, идеальной передачи энергии. «А что если мы это и сделаем?», — сказал он. Я сразу поняла, о чем он говорил: о перформансе, в котором мы будем сталкиваться друг с другом и отскакивать друг от друга. Но, конечно, поскольку мы были не из металла, наше столкновение не могло быть таким же чистым и звонким. И в этом была красота.
Мы были обнажены и находились на расстоянии двадцати метров друг от друга. Это был ангар на острове Джудекка, отделенном от Венеции лагуной. Около двух сотен человек смотрели этот перформанс. Сначала мы начали бегать на встречу друг другу не спеша. Первый раз мы лишь слегка задели друг друга, и после каждого столкновения мы начинали бежать быстрее и быстрее, пока, в конце концов, Улай не стал просто врезаться в меня. Пару раз он даже сбил меня. Рядом с местом столкновения мы разместили микрофоны, которые усиливали звук сталкивающихся тел. Отчасти мы были обнажены именно для того, чтобы можно было слышать шлепающий звук сталкивающихся тел. Это была своего рода музыка, в этом был ритм. Но для этого были и другие причины. Одна из них — мы хотели создать, насколько это было возможным, минималистичную работу, а ничто не сравнится по минималистичности с обнаженным телом в пустом пространстве. Текст, сопровождавший перформанс, гласил: «Два тела снова и снова проходят мимо друг друга, касаясь при этом. После набора скорости они начинают сталкиваться». Другая причина была в том, что мы были влюблены, наши отношения были интенсивными, и аудитория не могла этого не почувствовать.
Но, конечно, многое публика про нас не знала, и каждый зритель выстраивал свою проекцию, пока мы продолжали перформанс. Кем мы были? Почему мы сталкивались? Присутствовала ли враждебность в нашем столкновении? Любовь или жалость?Когда все закончилось, мы чувствовали себя триумфаторами. (Наши тела, правда, также сильно пострадали от этих столкновений.) Мы решили взять недельный отпуск и провести его в моем доме в Грожняне, который как раз находился через Триестский залив от Венеции. Однажды утром, когда мы были еще в постели, я услышала звук ключей в замочной скважине внизу. «О, Боже! — сказала я. — Это Неша». Мой муж, теперь такой далекий для меня, не видел меня уже много месяцев к тому моменту. Все, что ему было известно, это лишь то, что я путешествовала по Амстердаму и Венеции, и это было связано с моим искусством. Он и не подозревал о существовании Улая. Я натянула на себя что-то и спустилась вниз встретить его. Потом мы пошли в кафе, и после восьми месяцев жизни с моей новой любовью я наконец рассказала мужу всю правду. Мы развелись. В коммунистической стране это было очень просто: это был лишь вопрос похода к нотариусу и подписания двух бумажек. Нам нечего было делить, никакой общей собственности у нас не было. Ни ложки, ни вилки — ничего. Неша понимал, что мне нужно было идти своей дорогой, а чтобы это делать, мне необходимо было уехать из Югославии. Я просто не могла там больше находиться. И он это понимал.
Ушёл из жизни Улай: Любовь Марины Абрамович, мастер перформанса, художник, бунтарь и романтик
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Улай и Марина сплетались волосами, обнажёнными изображали дверной проём, через который проходили люди, дышали одним дыханием, до потери сознания. Их арт-перформансы, философские и запоминающиеся, приобрели необычайную популярность. Художник-визуалист родился в Германии в 1943 году. С самого начала своего творческого пути он не был похожим ни на кого.
Одним из первых он использовал снимки Polaroid в искусстве. Сам он рассказывал о своей работе в 70-х так: «Это было время красоты и эстетики в искусстве, а я принадлежал к тем, кто сознательно выбрал, казалось бы неприемлемые арт-средства. Моё творчество — это перформанс, видео, фотографии и полный отказ от эстетики. Я изучал собственное тело, я был основным объектом. По большей части меня не понимали и отвергали».
Перформансы тех времён, по словам Улая, были призваны подчеркнуть всю эфемерность человеческой индивидуальности. Художник демонстрировал это различными способами. К примеру, он мог одеться в белый комбинезон и маску, становился напротив стены со светочувствительным полотном, просил кого-нибудь из посетителей галереи там встать, и снимал его на Polaroid.
От вспышки полотно становилось чёрным, а от фигуры человека оставалось белое пятно, его место занимал художник и на его белую одежду совершалась проекция сделанной фотографии. Таким образом Улай присваивал идентичность запечатлённого.
Среди работ тех лет был и один из ряда вон выходящий случай. Улай во время посещения Новой национальной галереи в Берлине, украл картину. Он вынес её из музея и повесил на стене в доме одной бедной турецкой семьи. Таким способом художник выражал протест по поводу того, что искусство доступно лишь буржуазии. За это он понёс, конечно, заслуженное наказание, ибо как не крути, а кража — это преступление.
В середине 70-х годов Улай познакомился с Мариной Абрамович. Между ними возникло духовное родство на всех уровнях. Их объединило на долгие годы не только творчество, но и страстная любовь. Их совместные перформансы просто поражали своей творческой откровенностью, смелостью, свободой и демонстрациями слияния женского и мужского начал.
Для визуализации идеи безграничного доверия друг к другу Марина и Улай в 1980 году представили на суд публики перформанс «Энергия покоя / Остаточная энергия». В течение четырёх минут Абрамович держала лук, тетиву и стрелу которого удерживал Улай. Стрела была направлена прямо в сердце Марины. Ценой такого перформанса могла стать её жизнь. Во время этого через микрофон было слышно сердцебиение обоих.
Встретились бывшие возлюбленные спустя долгие годы на перформансе Абрамович «В присутствии художника». Ещё пять лет спустя, Улай подал на Марину в суд за недоплату финансов и присвоение их общих проектов. Суд он выиграл. Художница обиделась на него, сочтя это несправедливой попыткой очернить её репутацию. Спустя некоторое время Улай и Абрамович выяснили отношения и заявили, что простили друг друга.
Мастеру перформанса в 2011 году поставили страшный диагноз — рак. После этого Улай решил устроить символическое прощание с родными и близкими, и отправился с этой целью в путешествие. Во время поездки все действия художника снимал оператор. Это стал прощальный арт-проект Улая. В нём он продемонстрировал и процесс прохождения химиотерапии, и встречи с разными людьми, и философские размышления об искусстве. Конец фильма венчала очень трогательная, почти интимная, сцена. В ней художник задумчиво смотрит вдаль и говорит: «Да, красиво». Потом он поворачивается, смотрит в камеру и произносит зрителю: «Ты красивый».
Имя Марины Абрамович на слуху даже у тех, кто не особо интересуется искусством, она самая известная художница-перформансист в мире. Улай стал широко известен и популярен у публики, в основном, благодаря их совместным проектам. Несмотря на то, что у художника были персональные выставки в Амстердаме, Берлине, Афинах и Любляне. Были знаковые перформансы, например трёхдневный Cutting Through the Clouds of Myth в Нью-Йорке. Но вот именно его совместное творчество с Мариной так ярко запечатлелось в памяти людей.
Самым незабываемым событием была их встреча на перформансе «В присутствии художника». Суть заключалась в том, что Марина должна была смотреть в глаза любому, кто пожелает сесть напротив неё. Неожиданно появившийся Улай, сев напротив, заставил её заплакать. Когда возлюбленные взялись за руки — зрители зааплодировали. Их искусство всегда оказывало сильное влияние на людей.
После его смерти Марина написала: « С большой грустью я узнала о смерти моего друга и бывшего партнёра. Он был исключительным художником и человеком, которого будет очень не хватать. В этот день приятно знать, что его искусство и наследие будут жить вечно».
Больше о современном искусстве перформанса, прочтите в нашей статье самые экстравагантные перформансы.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми: