отношения россии и эстонии после распада ссср
После распада СССР: как маленькая Эстония оставила позади экономику необъятной России взгляд из Риги
Владимир Решетов, спецкор по странам Балтии и Польше 31 августа 2019, 16:04
Неизбежный распад советской империи в 1991 году дал шанс бывшим республикам начать исторически новый этап развития. Самыми первыми на этот путь встали три страны Балтии, оккупированные в 1940 году сталинским монстром в результате сговора «Молотов-Риббентроп». Литва объявила о своей независимости в начале 1990-го, позже, в том уже году это сделала Латвия, а за ними и Эстония.
Формально, конечно, выход из СССР состоялся после провала августовского путча 1991-го. Но курс на независимость дал миллионам балтийцев заряд энтузиазма в переходе к рыночной экономике, к созданию новых государственных институтов, парламентаризму и демократии.
Влиятельная эстонская газета Postimees приводит данные специалистов Всемирного банка об объеме ВВП союзных республик в 1991 году (без учета стран Балтии): тогда она равнялся 690 миллиардам долларов. Это составляло 3 процента от мировой экономики. На сегодняшний день ВВП бывших республик вырос до 2,2 триллиона долларов. Но все же, это всего лишь 2,5 процента от мирового показателя.
Данные того же источника показывают, что доля ВВП на душу населения выше всех среди экс-советских стран к 2019 году в маленькой Эстонии, с населением чуть больше миллиона человек. Следом за ней идут Литва и Латвия. Россия — на 4-м месте. Несомненно, занимать это место ей позволил стремительный рост цен на нефть. Но, что интересно, доля ВВП на душу населения в этой нефтяной державе в два раза ниже, чем в Эстонии. Что говорить о Таджикистане, где аналогичный показатель меньше эстонского в… 30 раз!
В чем секрет такого преимущества Эстонии перед соседями по бывшему советскому лагерю? Дело в том, что эта страна, не попавшая в кровавый январь 1991-го, вроде бы незаметно, но твердо первой среди балтийских сестер взяла курс на рыночные реформы экономики. Благо, рядом всегда был пример Финляндии, которую Сталину не удалось втянуть за «железный занавес». За основу перемен был взят пример процесса приватизации в Восточной Германии. Введенная валюта — эстонская крона, («отцом» ее, кстати, был шведский экономист, банкир Бу Краг), была привязана к немецкой марке, и стала достаточно твердой валютой. Кстати, Эстония первой среди стран Балтии перешла на евро.
Кризис 1998 года эта страна успешно преодолела, уйдя из зависимости от экономики России. Новый кризис начала XXI века эстонцы тоже благополучно пережили. Здесь не рухнул, в отличие от Латвии и Литвы, ни один банк, страна не одалживала деньги у Международного валютного фонда.
Благосостояние жителей этой страны растет заметнее, чем в Литве и Латвии. По сообщению агентства BNS, за прошедший год эстонские пенсионеры стали чувствовать себя увереннее — средний размер пенсии вырос до 484,50 евро, то есть увеличение по сравнению с 2018-м произошло на 7,7 процента.
Правда, уже сегодня финансовые аналитики говорят о том, что недавний лидер Балтии входит в полосу экономического замедления, рост экономики снизится с 3 процентов в год до 2 процентов в 2021 году. Появились тревожные сигналы и о грядущих проблемах в строительном секторе Эстонии.
Но в экономике всегда, особенно у близких соседей, есть повод для сотрудничества. Только что стало известно, что бизнесмены Эстонии и Латвии намерены к 2021 году построить молокоперерабатывающий завод стоимостью 100 миллионов евро.
По мнению специалистов отрасли, в результате запуска этого гиганта в странах Балтии усилится конкуренция в этой отрасли производства. Но, правда, произойдет это не мгновенно. При том, новая мощность повлияет на соперничество между литовскими переработчиками: дело в том, что литовцы покупают большую часть сырья именно в Латвии и Эстонии.
Крупные игроки на рынке Литвы не боятся конкуренции. Они уверены, что производство молочных продуктов только увеличится, и от этого всем будет польза. Кстати, и сегодня на латвийских прилавках можно найти молочные продукты не только литовского, но и польского происхождения. Открытый рынок Евросоюза стимулирует конкуренцию, подстегивает борьбу за качество и привлекательность изделий из молока.
Литва. Отставать не время
Литовское государство шло примерно тем же путем, что и Эстония. В начале и середине 90-х среди трех балтийских «сестер» оно было самым слабым в смысле экономики. Но в последние годы именно Литва переживает бурный рост. ВВП на душу населения после кризиса 2007-2009 годов здесь вырос на 55 процентов, а в Эстонии — на 38. Быстрым переменам способствовала приватизация, проведенная так же, как у соседей. Лит был стабильной валютой, привязанной к доллару США. Литва позже Эстонии и Латвии перешла на евро — в 2015-м.
Сейчас литовский порт Клайпеда является самым крупным по перевалке грузов среди портов Балтии. Здесь же построен первый терминал по перегрузке сланцевого газа, который поступает из США, и уже используется в самой Литве и в соседних странах Балтии. Это позволило снизить цену на газ для множества домашних хозяйств, и выйти из зависимости от российского «голубого топлива». Экспортные возможности Литвы имеют неплохой потенциал. Двойной рост в этой отрасли отмечают специалисты Евросоюза.
Евросоюз спас Латвию
Латвия стартовала в переустройстве экономики позже Эстонии, но к 1994 году уже встала на рельсы рыночного хозяйства. Национальная валюта — лат был самой дорогой в мире, за один лат давали почти 2 доллара. Он был дороже даже британского фунта. В середине и конце 90-х в Латвии один за другим стали закрываться банки, дефолт в России летом 1998 года сильно ударил по экономике этой страны. Только вступление в Евросоюз помогло восстановить позиции, выровнять показатели ведущих отраслей, увеличить ВВП.
Накануне кризиса первого десятилетия нового века рост экономики Латвии был самым стремительным в ЕС. С наступлением кризиса, когда государство отняло у частных владельцев крупнейший из банков с национальным капиталом, когда лопнул мыльный пузырь кредитования под недвижимость, обанкротились множество частных фирм.
Жители Латвии рванули на заработки за границу — в Ирландию, Англию, Швецию. За ними потянулись и семьи. Аналогичная картина произошла и в Литве, и в Польше.
Сотни тысяч рабочих, инженеров и сегодня увеличивают ВВП чужих стран, а не своей родины. Те, у кого на берегах Балтики остались семьи, до сих пор поддерживают их денежными переводами.
Проблемы с коррупцией
Но не все так радужно у «балтийских сестер». В прошлом году вспыхнул скандал с главной персоной Национального Банка Латвии — его президентом Эдгаром Ринкевичем. Его заподозрили в сделке с российским олигархами и отмывании денег. Опубликованы фото поездки Ринкевича на охоту на Камчатку, которую оплатил некий российский олигарх. Судебный процесс начался. И уже известно, что Ринкевичс пойдет под суд осенью этого года.
В Эстонии тоже банковская сфера попала под криминальное преследование: несколько эстонских филиалов скандинавских банков попали под расследование в связи с отмыванием денег российских олигархов. Словом, не все так просто на пространстве первых стран, вырвавшихся из под ярма Советского Союза.
Казахстан и Азербайджан. Постсоветские тигры?
Казахстан, мне хорошо знакомый (я учился и работал там), страна потенциалом не меньше, а может быть и более российского. Здесь месторождения такие, что не снились никому в мире, пожалуй. 99 процентов таблицы Менделеева залегают в недрах Великой Степи.
После обретения независимости, благодаря политике первого президента Назарбаева экономика пошла вверх. Даже во время мирового кризиса страна развивалась, в отличие от соседей и стран Евросоюза. Рост был порядка 13 процентов.
Проблема Казахстана, впрочем, как и других стран экс-СССР — коррупция. И сегодня после всех скандалов Республика Казахстан продолжает оставаться лидером среди центрально-азиатских стран по производству нефтепродукции и газового экспорта. Надо сказать, что в последние годы Казахстан стал производить солнечные батареи, тяжелые грузовики, ветрогенераторы, в кооперации с западными партнерами. Линия на инновации верна и благодаря политике правительства находит пути реализации. Я был пару лет назад в Актобе и видел, что там, где есть не только природные ископаемые, но и умные руководители, происходит рост экономики региона. Там вкладывают деньги в спорт, образование, культуру.
Да, и Азербайджан — нефтяная страна, которая, по определению, должна быть богатой. В советско время ее «доили» власти Союза. С обретением независимости Азербайджан стал одной из доминирующих держав в регионе. После подписания исторического соглашения по Каспию, Азербайджан встал в ряд ведущих нефтедобывающих стран мира. В 2006 году ВВП страны вырос на 36 процентов, а годом позже ее экономика выросла на 25 процентов. По мнению эстонского аналитика, в 2014 году Азербайджан попал в полосу спада экономики, из которой уже выходит…
Грузия. Реформы Саакашвили: вред или благо?
После прихода к власти Михаила Саакашвили в Грузии начался экономический бум. Реформы, проводившиеся молодым президентом, дали свои результаты. Молодые реформаторы переустроили систему управления в стране, сделали ее удобнее для Грузии.
Я помню, когда приехал в 2004 году, как работала полиция в Тбилиси. Это был невиданный даже для Латвии образец работы стражей правопорядка. И слышал отклики жителей столицы Грузии: совсем другой город, другая страна!
Интересно, что и экономика при правлении Михаила Саакашвили росла каждый год почти на 10 процентов. Всемирный банк называл Грузи передовым реформистом в мире. И сейчас в рейтинге простоты ведения бизнеса в мире Грузия занимает 6-е место.
Война с Россией в 2008 году повлияла на экономику Грузии, был спад. Но все же страна быстро оправилась, подняв ВВП в том же году на 2,4 процента.
«Я со своей земли не уйду!» 30 лет назад Прибалтика стала независимой. Как распад СССР изменил жизнь русского населения?
Всего полчаса потребовалось Государственному совету под председательством президента СССР Михаила Горбачева, чтобы признать независимый статус Эстонии, Латвии и Литвы. 6 сентября 1991 года первые республики покинули состав Советского Союза, распад страны начался и стал реальностью. Менее чем через две недели, 17 сентября, страны Прибалтики уже стали членами ООН. При этом в каждой из них осталось значительное русское меньшинство: в Эстонии и Латвии оно составляло около трети населения, а в Литве — почти 10 процентов. Этим людям пришлось существовать в совсем другой реальности и приспосабливаться к ней. Кто-то признал новые правила игры, кто-то выбрал для себя эмиграцию. Историями русских из Прибалтики «Лента.ру» открывает масштабный спецпроект, приуроченный к 30-й годовщине распада Советского Союза.
О развале СССР и провозглашении независимости
В 1991 году я заканчивал школу. Тогда у меня не было ощущения, что происходит какое-то историческое событие. По рассказам родителей, в Риге жизнь всегда была свободнее, а с началом перестройки, на которую и пришлось мое взросление, стало еще проще. Не знаю, может быть, со мной не согласятся те, кто участвовал в движении за независимость и их там действительно прессовал КГБ.
Но я был обычным подростком, меня тогда интересовала музыка, одежда, отношения с девушками. А в этом особо никто не мешал. Плюс ты летом встречаешься с туристами из России, например, в той же Юрмале, и понимаешь, что в сравнении с ситуацией там [у нас] все вообще здорово.
Поэтому вся история с независимостью для меня была окончательным избавлением от диктата условных «взрослых», комсомольских активистов и всего этого официоза. Ты слушаешь западный рок, смотришь фильмы и хочешь жить, «как там»
А тут появляется политическое движение «за Европу». И ты его поддерживаешь, потому что для тебя «за Европу» — это такая сказка. А о каких-то последствиях ты не задумываешься.
В 1988 году я демобилизовался из армии и вернулся домой в Вильнюс, поступил в университет. Естественно, все перестроечные влияния меня очень увлекли. Я был уверен, что уже скоро все изменится, мы построим какое-то новое, более свободное, более демократическое общество. Тем более, когда ты живешь в Прибалтике во времена СССР, ты уже чувствуешь себя чуть большим европейцем. Поэтому был абсолютно уверен, что для жизни «как в Европе» нужно просто убрать коммунистов и все получится как-то само собой. Мы все чувствовали такое единение.
В августе 1989 был «Балтийский путь» (мирная акция протеста, объединившая до двух миллионов человек, выстроившихся в живую цепь от Эстонии до Литвы — прим. «Ленты.ру»), люди дарили друг другу цветы, плакали. Даже яростные литовские националисты тогда были другими (мне так кажется, по крайней мере). Когда узнавали, что я наполовину русский, то вспоминали историю Великого княжества Литовского, что там было много православного дворянства и так далее.
Акция «Балтийский путь», 23 августа 1989 год
Фото: Юрий Абрамочкин / РИА Новости
Казалось, что вся советская агитка про «дружбу народов» действительно воплотится в жизнь, но только в демократическом обществе. В общем, все это было предельно романтично. Никто не представлял, какой она будет — независимая Литва. Но все были уверены, что жизнь в ней будет похожа на сказку.
Мне сложно сказать, почему меня так увлекла именно идея независимой Литвы, а не реформации Союза. Может, потому что моя мать была литовкой. Может, потому что задача реформировать весь Союз, а не устроить жизнь в маленькой Литве, казалась неподъемной. А может, я просто хотел быть как все мое университетское окружение.
Сергей, 28 лет, родился в Таллине, сейчас живет в Санкт-Петербурге
О перестроечных годах и провозглашении независимости я знаю только из рассказов родителей. Они у меня люди прямо советские. Не потому что жизнь хорошая была, мне кажется, их такими контраст сделал. Вот ты был уважаемый член общества, педагог, пусть не богатый, но и не бедствующий, а все это рухнуло в одночасье. Для соседей и бывших коллег ты теперь «тибла» (презрительное прозвище русских в Эстонии — прим. «Ленты.ру»), а права на профессию тебя, по сути, лишили. Они думали сразу уехать в Россию, но остановил страх перед неизвестностью. Да, тебя тут не любят особо, но хоть какая-то работа есть, и на улицах не стреляют.
Я много раз спрашивал отца, почему они не пытались никак сопротивляться. Что в Эстонии, что в Латвии русских было более трети населения, и это, извините, не подсобные рабочие же, специалисты.
Он как раз думает, что в этом и проблема — русские считали, что без них ничего работать не будет. Сменятся вывески, в правительстве вместо коммунистов будут сидеть эстонские диссиденты и вещать о свободе. А кто-то же должен функционирование системы обеспечивать. Не только государственной. Больницы, электростанции, железные дороги. И на русских никто давить не будет, лишь бы в политику особо не лезли. Ну вот и получили
Николай, 30 лет, вырос в Риге, сейчас живет в Дюссельдорфе
Мои родители — люди со своеобразной жизненной позицией. Когда Союз начал распадаться, у них было два варианта: остаться в Риге или уехать в Россию. Они решили остаться. Почему? Потому что были уверены, что из независимой Латвии будет легко дернуть куда-то в Европу.
Дернуть в Европу у них не получилось. То ли никому не были нужны эмигранты с паспортом латвийского негражданина, то ли не нужны были эмигранты, владеющие всего одним языком — русским. После этого родители занялись «натурализацией» (получением гражданства, для чего требуется доказать свою лояльность к государству и сдать экзамен на знание государственного языка и истории — прим. «Ленты.ру») и решили обеспечить счастливое эмигрантское будущее хотя бы для меня.
Учащиеся Пушкинского лицея в Риге
Фото: Всеволод Тарасевич / РИА Новости
Так вышло, что до революции предки по папиной линии жили в районе нынешней российско-эстонской границы, но во время Гражданской войны родные места покинули. Мой дед вернулся уже в советскую Эстонию после Великой Отечественной. Поэтому, когда страна провозгласила независимость, на гражданство мы претендовать не могли — никто из наших предков не был гражданином первой Эстонской республики. Так мы и стали негражданами.
Мне кажется, тогда никто из местных русских не переживал, потому что мы все были воспитаны в советской традиции: люди — братья, и вот это все. Никто не ожидал, что эстонцы резко перекрасятся в националистов.
Хотя у нас в Принаровье были попытки остаться с Россией. Местные власти дважды выступали с попыткой провозгласить автономию с целью получения независимости в дальнейшем, в 1991 и 1993 годах. Однако российские власти тогда не поддержали нас. И от этого куда больнее, чем от политики эстонского правительства. От него ничего не ждешь, оно нам чужое.
О становлении прибалтийских государств и росте национализма
Разумеется, государственность они свою выстроили вокруг языка. А вокруг чего еще ее было выстраивать? Многие мои знакомые называли меня «предателем», но я выучил язык и быстро получил гражданство. Какое же это предательство? Я просто привык жить по правилам, и правила теперь такие. Никто не мешал уехать.
Разговоров про «это наша страна» я, честно говоря, не понимаю. Если у вас семья вросла корнями в латвийскую землю, то с гражданством проблем не будет, все потомки граждан первой республики его получили. А если вы или ваши родители сюда приехали в шестидесятые-семидесятые по какому-нибудь распределению или с помощью кучи интриг, потому что в Прибалтике жизнь сытая, то зачем тогда про «свою страну» рассказывать?
Лично для меня национальная идентичность никогда много не значила. Если бы значила, то я бы в Россию уехал. А то получается такая история, что русский язык и русская культура для тебя важны, но чего-то ты уезжать из Латвии никуда не торопишься. Потому что политические права, видимо, могут подождать, когда есть безвиз в Шенгенскую зону.
Любишь Латвию — принимай правила. А не любишь — так зачем здесь жить? Рига — мой дом. Но я никогда не скажу, что Рига — русский город. Это бред
Конечно, лет 20 назад было труднее получить гражданство, если ты русский. Но в последние годы это не очень сложно. Поэтому многих соотечественников не понимаю.
Виктор, 53 года, Вильнюс
Разумеется, вся романтика борьбы за независимость быстро ушла в прошлое. Романтики в целом в политике не выживают. А прагматика такова, что можно сколько угодно говорить про великую историю, про союз с Польшей, про литовских князей, правивших нынешними Белоруссией и Украиной, но сейчас Литва — это маленькая страна. Маленькая страна в большом объединении, Евросоюзе. И причем это не какая-нибудь Словения, это страна с претензией. Отсюда и разговоры про великую историю.
Чтобы не раствориться в ЕС, чтобы сохранить вот эту свою национальную гордость, маленькой Литве нужен был большой враг. Им и стала Россия. Причем врагом и историческим — оккупантом, и современным — врагом с абсолютно противоположными ценностями, которые вновь пытаются навязать
В России часто думают, что из-за героизации «лесных братьев» (участники антисоветского сопротивления в Прибалтике в 1940-1950-е — прим. «Ленты.ру») Литва и стала антироссийской. Но нет, элиты Литвы приняли решение вести антироссийскую политику, и героизация подполья — лишь ее часть. Они, к сожалению, не нашли другого фундамента, вокруг которого можно строить нацию.
Теперь мне жаль, что я выступал за независимость. Моя жизнь сложилась неплохо. Язык я знал, в общество встроился. Но это я — человек на стыке культур. А вот тем, кто отождествлял себя только с Россией, было несладко.
Штурм здания Верховного Совета Литвы, 8 января 1991 года
Фото: Сабаляускас Альгирдас / ТАСС
Сергей, 28 лет, Таллин — Санкт-Петербург
Мне кажется, другое общество эстонцы в принципе построить не могли. Это в их культурном коде. Всю свою историю они вот так вот и жили, просто сами находились в подчиненном положении. Шведы, немцы, русские всегда жили в городах и правили, а эстонцам доставалась незавидная роль обслуги. Перед революцией ситуация начала меняться, конечно, но погоды это не сделало.
Они себе просто не могут представить модели, где нет вот этой штуки с «угнетателем» и «угнетаемым», что можно договориться
У родителей были определенные надежды, связанные с вступлением Эстонии в ЕС в 2004 году. Все-таки Европа — это толерантность, демократия. Вряд ли в ЕС позволят существовать стране с апартеидом в своем составе. Оказалось, нет, позволили. Конечно, какие-то дежурные заявления на тему прав русских из Брюсселя периодически звучат, но все эти слова ни к чему не обязывают эстонские власти.
Николай, 30 лет, Рига — Дюссельдорф
Вообще, чем дальше, тем больше латыши цепляются за язык, флаг и прочие атрибуты государственности. Я в России не был, говорить не могу, но Латвия сейчас — очень депрессивная. Все, кто может уехать, уезжают. Разумеется, свалив в более благополучные места, они не будут основывать общества латышской культуры и устраивать парады в честь ветеранов СС. Поэтому оставшиеся цепляются хоть за какую-то национальную самоидентификацию, плюс детям пытаются мозги промыть.
Русским тоже достается, конечно. Ведь, как так, не хотят быть латышами? Их мечта сбылась, и это, собственно, их и похоронит. Зачем быть латышом, когда ты свободно можешь уехать в Италию и стать там итальянцем? Я в процессе получения немецкого гражданства, но сейчас ощущаю себя именно немцем, немцем с русскими корнями.
Виктория, 35 лет, Кохтла-Ярве
Вся моя семья принципиально не стала получать эстонские паспорта. Три четверти населения уезда (административно-территориальная единица в Эстонии — прим. «Ленты.ру») Ида-Вируума —русские. И нас еще кто-то смеет называть оккупантами! Да это они оккупанты, их в Принаровье почти и не было никогда.
Я считаю, что русским в Эстонии не повезло. Вопрос защиты наших прав можно было поставить ребром в девяностые, пока Эстония еще не была членом ЕС и НАТО. Но тогда Россия была слаба. А сейчас, когда Россия может быть жесткой на международной арене, когда Россия возвращает Крым, поддерживает Донбасс, давление на Эстонию может спровоцировать мировой конфликт.
О жизни в независимой Прибалтике
Свой быт я бы назвал «эмигрантским». В каком-то смысле это так и есть, моя семья ведь приехала в Латвию уже при Союзе. Дома мы говорим на русском, однако сына я сразу начал учить и латышскому языку, чтобы не было проблем с социализацией ни в школе, ни на улице. Да и учить сразу два языка очень полезно, мне кажется, это сильно развивает мышление в детском возрасте.
Окружение у меня тоже разное: есть и русские, и латыши. В основном я не сталкивался с каким-то предубеждением относительно себя. Конечно, есть радикальные националисты, для которых важна кровь, этничность. Но большинство латышей, с которыми я сталкивался, считали куда более важным то, что я в совершенстве знаю язык, все-таки для них это ключевой вопрос.
Митинг в Риге против перевода обучения в школах на латышский язык
Фото: Сергей Мелконов / РИА Новости
Латышом я себя не считаю, разумеется. Я гражданин Латвии с русскими корнями. Мне не нужна защита моих прав со стороны России, мои права как гражданина защищают правительство Латвии и органы ЕС. Мне не нужна защита со стороны «прорусских» партий, у них вместе с этой повесткой прямо сквозит идеология какого-то иждивенчества. Мне кажется, именно вот эти попытки «защищать» русскоязычное население и создали все проблемы. У него сложился комплекс своеобразный, что оно очень пострадало и ему все должны. Поэтому никто развиваться не хочет, делать ничего не хочет.
Виктор, 53 года, Вильнюс
Проблем, связанных с русскими корнями, я не испытываю. Но стоит понимать, что Вильнюс — довольно мультикультурный город. До пандемии можно было услышать на улице все европейские языки, но и сейчас очень много польской и русской речи. Последнее связано с массовой белорусской эмиграцией последнего года.
Общения на русском мне не хватает. Как и возможности с легкостью посещать какие-то мероприятия на русском, лекции или спектакли. Все это есть, но не в изобилии. Вправе ли Литва была начать жесткую ассимиляцию своей русской общины? Я не знаю. Кто-то скажет про угнетение, но никто из моих русских знакомых литовцев не угнетал, они не были членами партийной верхушки или силовых структур, а пострадали куда меньше элит союзной Литвы. Чьи-то мечты, может, и сбылись, но не мои.
Сергей, 28 лет, Таллин — Санкт-Петербург
Я вырос в русскоязычной среде. Тогда это еще было возможно, особенно если живешь в Таллине или у границы с Россией. Но уже в старших классах школы я понимал, что это ненадолго.
Вся политика настроена на то, чтобы получить абсолютно однородное эстонское общество. Ты можешь уехать, можешь очень постараться ассимилироваться и стать эстонцем. Но вот быть гражданином Эстонии и сохранять русскую идентичность тебе не дадут
А я все-таки русский человек. И детей своих хочу воспитывать в русской культуре. Поэтому высшее образование я поехал получать в Россию, выбрал Санкт-Петербург, чтобы всегда была возможность поехать к родителям.
Как только я уехал в Россию и встал на ноги, за мной потянулись все родственники. Особых проблем с получением российских паспортов мы, как неграждане, не имели. По Таллину я иногда скучаю, родители и дед так особенно. Но я не чувствую, что эстонцы отобрали у меня Родину. Моя Родина — Россия, тут я живу. В этом, наверное, беда многих прибалтийских русских. Не было почему-то ощущения этой земли как своей.
Николай, 30 лет, Рига — Дюссельдорф
Проблемы с латышами во время взросления, конечно, были. Ну а как без них. Подростковый возраст, а тут еще добавляется национальный конфликт. Но я бы не сказал, что Рига нулевых в этом плане напоминала какой-нибудь Нагорный Карабах. С раннего детства мне внушали, что нужно хорошо учиться и тогда я обязательно уеду, поэтому все это мной воспринималось как временное. Какие-нибудь марши «ветеранов СС» вызывали только смех. Мол, нашли чем гордиться.
Фото: Юрий Сомов / РИА Новости
Виктория, 35 лет, Кохтла-Ярве
В Принаровье можно жить и без эстонского языка, наверное, но я его принципиально выучила. Для меня это всегда было способом демонстрировать свою позицию: вот, я знаю ваш язык, но мне не нужно ваше гражданство, я никогда не распишусь в лояльности вашему государству.
Мне кажется, что из всех прибалтов русских сильнее всего не любят именно эстонцы, но в то же время русской общине в Эстонии жить проще. Мы тут просто живем довольно компактно. В Таллине есть русские районы, Ида-Вируума — практически русский регион.
Все время независимости мы жили в этой стране, но как бы вне ее
Многим было обидно, они искреннее хотели стать гражданами Эстонии, но к ним подозрительно относились из-за русских корней. А мне плевать. Я со своей земли никогда не уеду, но и эстонкой становиться не хочу.
О перспективах русской общины в Прибалтике
Я считаю, что проблема с русскими в Прибалтике разрешится сама собой. Кто-то уезжает, кто-то ассимилируется, сменяются поколения. Уверен, что мои внуки уже не будут говорить на русском языке. Впрочем, они, может, и на латышском говорить не будут, все займет английский.
Мне бы хотелось верить, что у них уже не будет конфликтов никаких на тему национальной принадлежности, останутся две идентичности: общеевропейская и местная. Так явно будет лучше. Если ты считаешь себя рижанином, а не русским или латышом, то ты будешь стараться любить свой город и делать его лучше, а не испытывать ненависть к парням из какой-нибудь Лиепаи, потому что они там все козлы, а их мэр себе что-то не то позволяет.
Виктор, 53 года, Вильнюс
У русской общины Литвы нет будущего. Она мала, какой-то консолидации нет. У русскоязычной, может быть, и есть, в стране сейчас много белорусов-политэмигрантов. Сомневаюсь, что многие из них считают себя русскими.
Наверное, мое поколение последнее, которое испытывает какие-то сантименты к большой России. У остальных отношение больше негативное
Не думайте, что они здесь все воспитаны западной пропагандой и считают Россию «империей зла», нет, хотя и таких хватает. Просто она не подходит к их картине мира, каких бы взглядов они не придерживались. Если ты условный «западник», то вряд ли питаешь симпатии к текущему политическому строю. А если ты, наоборот, сторонник какой-то имперской идеи, то тебе тоже Россию любить не за что. Если и есть какая-то помощь русской общине, попытки изменить ее статус здесь, в Прибалтике, или поспособствовать возвращению на Родину, то они не на слуху.
Сергей, 28 лет, Таллин — Санкт-Петербург
Русская община еще держится, но ей немного осталось. Сейчас стало лучше с паспортами, их всем детям неграждан дают. Но с образованием на русском становится все хуже и хуже с каждым годом. Скоро все забудут свои корни. Ну, или уедут. Не обязательно в Россию, можно же уехать в ЕС. У меня так многие одноклассники рассуждали, из тех, кто натурализовался. Мол, у тебя как у русскоязычного нет никаких прав что во Франции, что в Эстонии. Но во Франции как-то перспектив побольше, да и французы — ребята более приятные. По крайней мере, вряд ли скажут, что ты оккупант.
Митинг возле памятника Бронзовому солдату в Таллине, 26 апреля 2007 год
Зависит же от того, какой смысл мы вкладываем в «защиту русской общины Прибалтики». Можно ее всю в Россию вывезти, да. Но тогда в Прибалтике никаких русских не останется, чего, в общем-то, местные и добиваются своими законами. Это, может, заставит их добрее на Россию смотреть, но точно так же отберет у людей право нормально жить там, где они хотят, как и вся прибалтийская дискриминация.
Николай, 30 лет, Рига — Дюссельдорф
У русской Прибалтики нет светлого будущего, потому что его нет у Прибалтики вообще. Эстония еще пытается создать какой-то привлекательный образ со всеми этими IT-инициативами, но тоже получается плохо.
Покажите мне человека, который хочет жить в Латвии так, что прям не может. Это либо латышский националист, либо женщина лет 60, у которой на советскую Латвию пришлась молодость, либо российский либерал, который хочет в Европу, но финансово не тянет
И такие тенденции везде. Создаются какие-то кластеры, а провинции хиреют. За счет чего сейчас живет Латвия? Туристы и Рижский порт? Тут дело не в русских и латышах, а в том, что там просто очень скучно жить.
Виктория, 35 лет, Кохтла-Ярве
В конце прошлого века всем хотелось быть частью чего-то маленького и уютного. Устали люди от глобальных проектов. А вот сейчас снова молодежь хочет простора и размаха. Поэтому я, кстати, думаю, что многие русские в Прибалтике сохранят свою идентичность. Она дает ощущение причастности к чему-то огромному, к чему-то великому.
В Эстонии власти, кстати, понимают, что на местечковости далеко не уедешь. Они, конечно, поумнее, например, украинских властей. Когда стало ясно, что какую-то фундаментальную науку на эстонском языке не сделаешь, стали запускать, например, англоязычные образовательные программы. Это помогает Эстонии оставаться на плаву, но это же ее и похоронит, я думаю. Вся молодежь уйдет в этот вот глобалистский проект, потому что эстонская идентичность слишком маленькая. А у русских есть своя русская идентичность, которая может потягаться с этим проектом. Время здесь за нас, за русских.