отношения армян и азербайджанцев
Армяно-азербайджанский конфликт. Кто прав и кто виноват?
В начале XVII века территорию восточной Армении захватила Персия, и сразу же начала осуществлять этнические чистки, массово выгонять армян, заселять территорию другими народами. На момент присоединения восточной Армении к Российской Империи армяне составляли меньшинство даже в Эриванском ханстве, на территории нынешней Армении. Их было около 20% всего-то навсего. На территории Карабаха ещё меньше. Но после вхождения в состав России армяне стали селиться на этих землях, которые считали историческими своими. И со временем их стало в процентном отношении больше, чем азербайджанцев и других народов. В этом армяне очень похожи на евреев, которые возвращались в Палестину, которую считали своей исторически, и где уже жил совсем другой народ. И кстати, армяне на свои земли стали раньше евреев возвращаться.
Как мы видим, основание считать Карабах своим есть как у армян, так и у азербайджанцев. Причем, и те, и другие свои права принимают за абсолют, а на права других плевать хотели.
Теперь о современном конфликте. Его начали в восемьдесят седьмом году при СССР именно армяне. Нагорно-Карабахская автономная область, где было 75% армян, захотела выйти из состава Азербайджанской ССР и войти в состав Армянской ССР. А в 1988 местный совет принял решение о выходе.
Как себя вели азербайджанцы и армяне во время конфликта. До 87 года армян в Нагорном Карабахе никто не убивал и сильно не притеснял. Хотя они чувствовали себя ущербными, жаловались на засилье азербайджанцев везде и всюду. Но это было не критично.
С самого начала сепаратистских процессов в Карабахе что армяне, что азербайджанцы стали себя вести как последние мерзавцы и варвары. Уже в 87 году азербайджанцы толпой организовали «поход дружбы» в Степанакерт для разгона армянской демонстрации. Это толпу встретили выстрелами из охотничьих ружей ещё до города. Потом по Армении и Азербайджану прокатилась волна взаимных этнических чисток и погромов. Людей выгнали поголовно из домов, многих убили. Больше в начале отличились азербайджанцы. На слуху погромы в Сумгаите и Баку. Зато потом уже после распада СССР больше отличились армяне, устроив массовую резню мирных жителей в Ходжалы.
Если спросить среднего рядового азербайджанца, кто виноват в конфликте, то он всех собак повесит на армян. Если же его спросить, а виноваты в чем-нибудь азербайджанцы, то он это будет отрицать. Погромы в Сумгаите и Баку он будет либо вообще отрицать, либо признавать их несущественными, либо выдвинет какую-нибудь важную оправдательную причину.
Кто начал нынешнюю войну в Карабахе в сентябре? Понятно, что Азербайджан. Их довод, что операция начата в ответ на обстрелы смешон и годится только для внутренней пропаганды, поскольку азербайджанцы с радостью верят в любую гадость армян. А критическое восприятие что у одних, что у других очень близко к 0.
Так что не хрен вмешиваться. Пускай сами своё дерьмо разгребают. А если хотят решить проблему раз и навсегда, то пусть входят и Азербайджан, и Армения, и Нагорный Карабах в состав России. Или, как вариант, в состав Союзного государства.
Москвич
«Ни один клочок земли этого не стоит»: армяне и азербайджанцы о карабахском конфликте
Армяне и азербайджанцы являются двумя крупнейшими национальными диаспорами в Москве. По официальной статистике, их, соответственно, 106 тыс. и 57 тыс. человек. По неофициальным оценкам, и тех и других гораздо больше. Председатель азербайджанской общины Москвы Шамиль Тагиев оценивает численность своих земляков в городе в полмиллиона человек. Оценки численности людей с армянскими корнями начинаются с цифры в 500 тыс. человек и доходят до 1 млн.
В любом случае это огромное количество людей. Сегодня, когда в Нагорном Карабахе фактически возобновилась война, они оказались заложниками ситуации. Эмоции накалены до предела. В июле, когда на границе Армении и Азербайджана тоже произошли вооруженные столкновения, эти эмоции выплеснулись на московские улицы. Армянские грузовики тогда не были допущены на крупнейший в Москве агропромышленный рынок «Фуд Сити», принадлежащий азербайджанским миллиардерам Году Нисанову и Зараху Илиеву. В городе произошло несколько довольно жестоких драк и нападений представителей двух диаспор друг на друга. В сети появились видео, когда молодые люди нападали на водителей машин с армянскими номерами или, наоборот, избивали азербайджанцев в московском парке.
Сейчас военное обострение приобрело куда больший масштаб. На фронте в Карабахе гибнут сотни солдат и мирных жителей. Но в 2,5 тыс. километров к северу, в Москве, новых столкновений пока не зафиксировано.
Диаспоры
Московские власти осознали масштаб угрозы, которая нависнет над городом, если он станет еще одним театром военных действий между двумя бывшими братскими народами. И они начали профилактику возможного насилия. «Азербайджанская община Москвы призывает своих соотечественников не участвовать в распространении недостоверной информации и проявлять сдержанность в этот эмоциональный для каждого азербайджанца момент», — говорится на сайте азербайджанского землячества. По словам его лидера Шамиля Тагиева, руководители диаспоры ведут активную работу, разъясняя азербайджанской молодежи, что «переносить конфликт на территорию третьих стран недопустимо. Благодаря этому ситуация остается очень спокойной. Никаких столкновений нет и не будет».
Аналогичную работу при посредничестве российских властей проводит и руководство армянской диаспоры. 1 октября они приняли участие во встрече с лидерами азербайджанской общины Москвы в Федеральном агентстве по делам национальностей. По итогам вышло совместное заявление. «Обращаясь к соотечественникам, настойчиво просим соблюдать спокойствие, проявлять уважение друг к другу и не поддаваться на провокации. Необходимо взвешенно оценивать ситуацию, уважать и соблюдать законы нашей страны, сохранять межнациональное согласие», — говорится в нем.
Однако руководства обеих общин заняли позиции, которые полностью укладываются в официальную линию правительств Азербайджана и Армении. Всю ответственность за возобновившуюся войну лидеры диаспор возлагают на «противника», правда, оговариваясь, что не считают врагом весь соседний народ, а лишь его политическое руководство. Среди московских азербайджанцев и армян нашлись те, кто готов ехать в зону конфликта в качестве добровольцев. Но национальные организации осторожно подходят к этому вопросу. Шамиль Тагиев говорит, что в ответ на такие обращения они разъясняют, что российским гражданам запрещено участвовать в боевых действиях в третьих странах, это подпадает под уголовную статью о наемничестве. Поэтому азербайджанцам с российским паспортом прямо запрещают такие действия, а граждан самого Азербайджана направляют в посольство. Впрочем, пока ни одного реального добровольца Тагиев не знает, но и «нет такой необходимости».
В официальном заявлении САР о добровольцах говорится обтекаемо: «С раннего утра 27 сентября в адрес Союза армян России поступают тысячи обращений от наших соотечественников и друзей со всех регионов России с выражением крайней обеспокоенности эскалацией и фактическим началом войны и готовностью оказать любую поддержку народу и Армии обороны Арцаха. Мы уверены, что армянские Вооруженные силы, а при необходимости и вся мировая армянская диаспора способны дать отпор любому, кто посягнет на свободу и независимость Арцаха и Армении».
Зато САР в отличие от азербайджанского землячества занят сбором денег и гуманитарных грузов для жителей Карабаха. На сайте организации и в ее группе в фейсбуке висят реквизиты для сбора пожертвований и новости об отправке первой партии гуманитарных грузов. «Арцах, держись! Мы вместе! Первая партия помощи от Союза армян России уже в пути. Все, что необходимо для гражданского населения, пожилых, женщин и детишек, которые вынуждены находиться в бомбоубежищах, направлено в Степанакерт». В азербайджанской общине Москвы на соответствующий вопрос мне ответили, что «в отличие от Армении у Азербайджана достаточно ресурсов и необходимости в дополнительной помощи нет».
Официальные представители азербайджанской и армянской общин не доверяют друг другу. Они обвиняют друг друга в агрессивных замыслах и предупреждают о возможных провокациях со стороны оппонентов.
Вражда
Патриотическая риторика воюющих сторон в полной мере воспроизводится национальными организациями в Москве. Находит она подготовленную почву и в умах обычных людей. «Я лично могу сказать: я всем сердцем и всей душой ненавижу руководство Азербайджана и руководство Турции за то, что они и своих ребят, и наших ребят погружают в войну», — сказала мне волонтер армянского штаба помощи Арцаху. Многие азербайджанцы не остаются в долгу. «Войну развязал преступный режим Пашиняна. О каком мире теперь может идти речь, пока враги оккупируют нашу родину?» — говорит один из них в интервью.
Этнический конфликт между азербайджанцами и армянами имеет длинную историю. В советские годы он, казалось, исчез, но во время перестройки вспыхнул с новой силой. Кровавая карабахская война оставила страшный след в исторической памяти обоих народов.
Журналист из Москвы Артур Аваков рассказывает характерный случай:
«Мой отец и вся родня с его стороны — армяне из Баку. В Армении тоже осталось много родственников. Но сам я родился и вырос в Москве. И вот году в 1993-м, в Карабахе как раз шли бои, мы пошли с дедом на рынок. Дед остановился возле какого-то прилавка и разговорился с продавцом. Я не сразу понял, что этот дядя азербайджанец. Говорили они довольно дружелюбно. Вспоминали, как мирно жили в советские годы. Я запомнил этот разговор; что, мол, вот до чего нас довели политики и т. д. Желали друг другу здоровья. И в какой-то момент продавец протянул мне грушу в подарок. Мы поблагодарили, попрощались и пошли. И буквально через 20 метров дед сжал мне руку и сказал: “Выбрось грушу. Вдруг отравленная”».
«Наши люди часто становятся в Москве более консервативными, чем дома, — объясняет азербайджанская писательница Гунель Мовлюд Иманова. — Многие сталкиваются с расизмом и оказываются в социальной изоляции. Поэтому они общаются только со своими, варятся в собственном соку. В то время как в Баку молодежь принимает новые, мировые ценности и нравы, в России наши люди часто прибегают к религии и национализму. То же самое происходит и на Западе — арабы, курды, пакистанцы оказываются в культурном гетто и почти не общаются с коренными, среди них процветает фундаментализм. Даже русские становятся большими лоялистами, чем дома».
«После моего романа с родственниками не очень дружно живу, — говорит Гунель. — Только мама пока ничего не сказала, потому что она латиницу читать не умеет. А остальная родня отвернулась. Не простили такого “предательства”». Жертвами вековой вражды и недоверия становятся не только «чужие», но еще больше «свои», посмевшие отступить от священных национальных идолов.
Среди московских армян и азербайджанцев есть противники войны. Хотя их голос почти не слышен: «Об этом не говорят, чтоб не выйти предателями в глазах общества».
«Это война бумеров, в которой умирают зумеры… »
«Вчера у меня мобилизовали в армию дядю, — говорит москвич Ашот. — Конечно, я сижу и, не отрываясь, читаю новости про Арцах и про весь этот кошмар. Конечно, это меня очень задевает. Каждый день гибнут десятки, сотни людей. Парни моего возраста. Ни один клочок земли не стоит этого».
Ашот говорит по-русски без всякого акцента. Но он не теряет связей с родиной. Ездит в гости к родственникам, изучает родную культуру. В принципе, по вопросу о судьбе Нагорного Карабаха он стоит на армянской точке зрения: «Эта земля населена армянами и, наверное, из этого надо исходить».
Хотя в семье Ашота никогда не оценивали людей по их национальности, между мировоззрением разных поколений есть разница. «Когда моя бабушка, например, узнала, что мой лучший друг азербайджанец, она на это очень косо посмотрела. Но я никогда не чувствовал никакого напряжения в общении с азербайджанцами. Для меня неважно, какой национальности человек, важно, что у него внутри».
Со своим азербайджанским другом Ашот прежде часто троллили друг друга. «У нас бывали шутки насчет этой вражды. Но сейчас они прекратились. Там сейчас погибают люди, это слишком серьезно». Когда я спрашиваю, может ли он представить себя добровольцем в рядах защитников Карабаха, Ашот несколько секунд молчит.
Такой образ мысли в момент гнева и подъема национального патриотизма вряд ли разделяет большинство. И все же он встречается не так уж редко — в интервью и даже в комментариях в социальных сетях. Как правило, так думает молодежь, которая не застала войны 1990-х.
Кирва
«Знаете, в Карабахе существовал такой институт — Кирва, — рассказывает Гунель Иманова. — Кирва — это армянин, который держал сына азербайджанца, когда тому делали обрезание. Это как кумовство, просто в священной форме. Такого человека очень любили, почти боготворили. В Карабахе даже была пословица “ты отрекся от Аллаха, но не мог же отречься от своего Кирвы”. И я думаю, что про этот институт еще не забыли. И мои собственные пацифистские мысли идут не только от современных ценностей, от пацифистской классики, но еще и от дружного, мирного прошлого с армянами. Даже истории беженства, резни в 1990-е с обеих сторон полны рассказами о помощи — армян азербайджанцам и наоборот».
Гунель рассказывает про свой разговор с мамой, которая уже однажды пережила войну. Тогда разрушили дом, который она построила своими руками. Она потеряла все. Много лет жила в жутком палаточном лагере для беженцев. Теперь она плакала, говорила, что не хочет еще раз увидеть войну. «Но сами понимаете, что такое пропаганда», — неожиданно заканчивает историю про разговор с мамой Гунель.
Группа молодых азербайджанских активистов опубликовала в интернете антивоенный манифест. «Мы не видим свое будущее или решение конфликта в дальнейшей военной эскалации и распространении взаимной ненависти. Недавние военные столкновения в Нагорном Карабахе не приносят пользы для установления мира в регионе. Мы даже не хотим представить себе риски втягивания в полномасштабную войну, поскольку мы понимаем, какие последствия она может иметь для наших обществ и будущих поколений. Мы хотим оглянуться назад и предпринять шаги, необходимые для восстановления доверия между нашими обществами и молодежью наших стран. Мы снова хотим жить вместе на этой земле. Мы призываем к инициативам в области миротворчества и солидарности».
Я спрашиваю одного из подписантов этого манифеста Бахруза Самедова о том, какими могут быть эти «шаги в области мира и солидарности». В ответ он рассказывает об одном азербайджанском активисте, который должен был ехать в какой-то международный лагерь, организованный на деньги одного из европейских фондов. Когда он получил приглашение и рассказал о нем за семейным ужином, его младший брат бросил ложку и с изумлением спросил: «И там ты увидишь настоящего армянина?» Настоящая проблема, говорит Бахруз, в том, что за почти 30 лет после войны большинство азербайджанцев вообще не видели ни одного армянина. Для них существует только образ расчеловеченного военной пропагандой врага. И то же самое по другую сторону границы.
Между двумя бывшими братскими республиками сегодня линия фронта, пересечь которую можно только в полной военной амуниции под огнем противника или в колонне военнопленных. Трудно ожидать, что там люди смогут в ближайшее время просто поговорить или хоть посмотреть друг на друга не через прицел. Но в Москве живет полмиллиона одних и полмиллиона других — самые крупные зарубежные общины двух народов. Жаль, что существующие национальные организации только транслируют патриотическую риторику своих правительств, которые отправляют в окопы пушечное мясо. Может, стоит просто учиться общаться друг с другом. Здесь для этого пока не нужно переходить линию фронта. Возможно, тогда в Москве возродился бы старинный карабахский институт, про который рассказывала Гунель Иманова, — Кирва. А армяне и азербайджанцы смогли бы почувствовать себя не врагами. Это, пожалуй, внесло бы больший вклад в «сохранение национальных культур», чем все фольклорные фестивали и казенный патриотизм вместе взятые.
Европу зимой спасет конкуренция Газпрома с российским СПГ
Украина поспорила с США по поводу «российской угрозы»
Новые беспилотники вернут зрение ВКС России
К катастрофе энергетики Украины оказался причастен Китай
Стычка в Новой Москве требует показательного процесса
Возможен ли военный конфликт США и Ирана
Владимир Прохватилов, президент Академии реальной политики
Фильм «Братство» настоящие «афганцы» презирают
Сергей Козлов, ветеран спецназа
Cвобода – это неопределенность
Алексей Алешковский, сценарист
У директора ЦРУ миссия в Москве
Война полиции с ягодицами
Россия вступит в эру беспилотников
Москву накрыл «туман-долгожитель»
На каналах Амстердама появились лодки-беспилотники
Центр «Вектор» впервые показал фото дельта-штамма коронавируса
Российским школьникам покажут маршрут «Золотое кольцо» по Ярославской области
В Марий Эл открыли новое здание государственной филармонии
В Оренбурге легендарная «Катюша» вернулась в парк «Салют, Победа!»
Главная тема
попытка наступления
«практические шаги»
«прекрасный край»
Видео
газовый кризис
закрытые переговоры
воздушный флот
экспорт газа
«вытирают ноги»
трагические события
слабое звено
защита граждан
на ваш взгляд
Как армян и азербайджанцев учат ненавидеть друг друга
 |
Фото: Илья Питалев/РИА «Новости»
Текст: Евгений Крутиков
Противостояние в Нагорном Карабахе и в целом между армянами и азербайджанцами отличается исключительным накалом взаимной неприязни. Обе стороны готовы на все ради своего понимания истории и этнической правоты. Какие методы используются для того, чтобы десятилетиями создавать образ врага и культивировать исторические страхи среди этих народов?
«Атмосфера ненависти» – так характеризуют идейно-этическую ситуацию в армяно-азербайджанских отношениях последних минимум ста пятидесяти лет. Многие не понимают, до какой степени дошла пропаганда в Азербайджане, Армении и Нагорном Карабахе. С другой стороны, мало кто может кинуть в жителей Южного Кавказа за это камень, поскольку всё это замешано на реальной крови, страданиях людей и исторических ужасах.
Прямо со школы
Одну из ключевых позиций в насаждении взаимной неприязни между армянами и азербайджанцами играют школьные учебники и вообще учебный процесс. Школьные учебники наиболее выпукло демонстрируют, что происходит именно сейчас. Реперных точек тут несколько.
Во-первых, это этническая принадлежность Карабаха и его населения на фоне так называемого удлинения истории.
Во-вторых, это события начала ХХ века. Причем в азербайджанском понимании не столько геноцид армян в Османской империи, а события 1918 года в Баку – Бакинская коммуна и ее падение, известные россиянам как «26 бакинских комиссаров». Например, в азербайджанских учебниках истории геноцид армян в Турции не упоминается вовсе, зато события 1918 года подаются как ключевой момент в истории Азербайджана. В «зеркальных» армянских учебниках все наоборот: события 1918 года практически не упоминаются, а геноцид – важнейшее событие в истории армянского народа.
Ну и, в-третьих, это описание войны 1988–1994 годов. Даже не столько воспроизведение в школьных учебниках ее хода и хронологии, сколько используемые термины.
«Террорист», «бандит», «фашист»
Карабахскую войну в Азербайджане проходят в основном в 9-м классе, а в 10-м и 11-м сведения об истории армяно-азербайджанских отношений закрепляют «в целом» во всем историческом комплексе. В учебниках 9–10-х и 11-х классов как на азербайджанском языке, так и на русском используются формулировки: «наши вечные враги», «армянские фашистские войска», «террористы», «бандиты», просто «враги» («дюшманлэр»).
Несколько лет назад завотделом учебных пособий и публикаций министерства образования Азербайджана Фаик Шахбазлы объяснял ситуацию так: учебники должны не создавать атмосферу ненависти, а отображать факты. «Учебники должны содействовать демократии и толерантности, а не ненависти», – сказал Шахбазлы. Учебники, по его словам, пишутся профессиональными историками, а затем проходят экспертизу в Минобразе. Отказ от употребления оскорбительных выражений в них – единственный критерий для допуска текстов на конкурс.
Шахбазлы тогда тут же конкретизировал: такие слова, как «террорист», «бандит», «фашист» и «враг», не нарушают этого принципа. «Эти слова отображают факты. Они не вызывают нетерпимость к армянам. Они не намекают на то, что армянский народ в целом совершал преступления; они просто указывают национальность тех, кто делал это», – сказал он. И добавил, что дети способны различать преступления отдельных людей и нации в целом.
На эту тему
Это больште похоже на лукавство. «Террорист», «бандит», «фашист», который к тому же «наш исконный враг» – слишком эмоционально окрашенная терминология, чтобы считать ее «способствующей демократии и толерантности». На должности муаллима Шахбазлы давно уже трудятся другие люди, но ситуация нисколько не изменилась. По западным социологическим и журналистским опросам, в Баку даже 12-летние дети четко различают своих и чужих. В опросе вполне себе ангажированного западного фонда Institute for War & Peace Reporting один бакинский одиннадцатиклассник сказал: «Автор [учебника] – азербайджанец. Конечно, он намерен возбуждать вражду. Так это и должно быть». «Они определенно не хотят готовить нас к миру. Нам не нужен мир. Армяне совершили против нас множество кровавых преступлений. Мир будет неуважением к тем, кто погиб на этой войне», – сказал парнишка.
Еще одно ключевое слово – «оккупант». Сам автор учебников, завкафедрой истории славянских стран Бакинского университета Тофик Велиев заявлял, что намеренно использовал выражения, имеющие яркую окраску. «Такие фразы создают точное представление об армянах», – сказал Велиев. – Если бы я не изобразил их именно так, то мне пришлось бы исказить историю». Он искренне верит в это. На вопрос, почему в азербайджанских учебниках истории вообще ничего не сказано о геноциде армян в Турции, тот же профессор Тофик Велиев ответил однозначно: «Этого никогда не было. Почему мы должны учить наших детей вымышленной истории?».
Азербайджанские старшеклассники прекрасно знают ключевые моменты войны 1988–1994 годов, особенно события в Ходжаллы и Шуше, которые трактуются как «геноцид азербайджанцев».
При этом ретроспективно все это увязывается с событиями марта 1918 года, когда Бакинская коммуна, состоявшая в основном из армян, русских и грузин, спровоцировала антимусульманские погромы в Баку. Уже в сентябре 1918 года турецкие и немецкие войска сбросили комиссаров в Каспийское море, и в городе началась резня армян, в которой погибло от 10 до 30 тысяч человек. Это событие в школьных учебниках Азербайджана подается как «ответная реакция» азербайджанского населения на мартовские события, что придает погрому видимость «законности» и справедливости. Примерно в этом же ключе рассматриваются и события в Баку и Сумгаите в 1988 году – как стихийный ответ на массовый исход азербайджанского населения из зоны боевых действий и ерасхов из Армении.
Таким образом, главенствующей в школьной программе Азербайджана стала не только тема «вечных врагов», но в первую очередь тема реванша.
В такой обстановке сегодня никто в Баку не удивляется очередям на призывные пункты и даже попыткам дать взятку, чтобы оказаться на фронте. В Азербайджане советского периода и начала 1990-х годов такое представить было невозможно. Это прямой результат антиармянской и милитаристской пропаганды, которая затронула уже минимум два поколения азербайджанцев.
Через память о геноциде
В армянских школах акценты несколько иные. «Национально-освободительную войну в Арцахе» начинают изучать с 9-го класса, но сразу в историческом контексте.
В Армении практически всё сразу же увязывается с историей «самого древнего народа на земле» (конкуренцию армянам по древности в учебниках составляют только евреи) и историей древнеармянского государства. В Армении исключительно часто напирают на древность истории и культуры – и, соответственно, на несправедливость, которая в итоге постигла армянский народ в ХХ веке. Это не только чисто армянское явление. Очень многие народы бывшего СССР (и даже в рамках границ современной РФ) страдают «удлинением истории» или романтизацией неочевидного прошлого. На современности рассказы о том, какое государство было у того или иного народа десять веков назад, никак не сказывается, но повышает этническую самооценку. Беда тут в том, что исторические теории разной степени научности давно используются в качестве аргумента для ведения боевых действий и шовинизма. Это не напрямую «язык ненависти», но академическая историческая наука (или то, что за нее выдается) почти полвека используется в качестве инструмента патриотической мобилизации.
Кроме того, и армянские учебники, и научные работы, и публицистика страдают крайней армяноцентричностью. Практически все события в мире так или иначе связаны с армянами.
Особое внимание в армянских учебниках истории уделяется «эпохе перестройки». В учебниках для 9-го класса говорится: «Распространение освободительных движений в Советском Союзе было непосредственным результатом политики перестройки». «Арцахские армяне стали первыми, кто встал на защиту собственного национального достоинства. Они так и не смирились с тем, что их исторические земли были принудительно присоединены к Азербайджану». Слово «исторические» надо подчеркнуть, оно здесь ключевое. События 1918 года в Баку (так важные для азербайджанского самосознания) не изучаются вовсе, поскольку это не история Армении. В армянских учебниках 1918 год – это скоротечное существование Армянской республики, на которую напали сразу все вокруг, включая Грузию.
В целом армянские школьные учебники написаны относительно нейтрально и лишены излишних эмоциональных окрасок. Даже сам ход событий во время войны 1988–1994 годов излагается сухо, чисто фактологически. Некоторые деятели в Армении считают, что это неправильно, в учебниках не передан «национальный дух», и они должны быть написаны в «более патриотичных тонах», а нынешнее состояние дел в учебной сфере – просто дань западной политической корректности. В то же время те события, на которые напирает азербайджанская сторона (например, штурм Ходжаллы) подаются в армянских учебниках сдержанно: количество погибших заметно занижено, а сами обстоятельства боев за этот населенный пункт поданы скомкано.
Акцент в Армении делается не на саму войну за Карабах, а на геноциде армян Османской империей и на древнюю историю.
Патриотический дух армян создается именно через память о геноциде и привязку к нему всех остальных событий, а также за счет так называемого удлинения истории.
В таком контексте нет смысла лишний раз напоминать, что «турки – извечные враги», и изобретать оскорбительные эпитеты, это подразумевается.
Армянские дети начинают изучать тему геноцида в 8-м классе. Авторы учебников утверждают, что они пытались избежать эмоциональной окраски, опять же, как и их азербайджанские визави, настаивая на том, что «дети сами разберутся». «Мы описываем реальную историю, без преувеличений», – говорит один из авторов армянского школьного учебника, историк Рубен Саакян.
Возможно, армянским авторам школьных учебников и удалось избежать напрямую «языка ненависти», но психологическая травма от геноцида такова в большинстве армянских семей (за исключением российской части спюрка), что и особенно нагнетать ничего не надо. Практически все события легко укладываются в этот посттравматический синдром, которым нация страдает в целом. За невозможностью вернуть земли «турецкой Армении», политическая и историческая мысль сконцентрировалась на Карабахе.
Исторические и научные споры
Для армян Карабах – это «историческая земля» с древними монастырями. Там царь Тигран набирал конницу для войны с Римом. Там Месроп Маштоц придумывал армянские буквы. Там вообще «наше всё» – примерно, как для сербов Косово. Длинный ряд научных исследований на эту тему сопоставим только с количеством работ о геноциде или о древнеармянском царстве. Часть из них академически научна, но в массе своей такая гиперболизация этнической истории работает на подсознание даже сильнее, чем школьные учебники. Тем более, что в них это тоже все есть.
На практике же все это создает своеобразный карабахский упертый психотип: мы умрем, но отсюда не уйдем, это исторически наша земля, а эти турки кто вообще такие?
Попадание Карабаха в советские времена в административную структуру Азербайджана – это не просто историческая случайность, а злонамеренное действие большевиков (конкретно Сталина и его друзей Орджоникидзе и Кирова), которым нужна была бакинская нефть. Ради нее большевики продали армян Карса, Понта, Киликии и Карабаха.
В Азербайджане с этим сложнее. Теория о том, что тюрки жили на этой земле от сотворения мира, приветствуется, но она все-таки откровенно ненаучна. Сейчас в Баку однозначно утверждается, что тюркоязычные народы жили тут всегда, а именно армяне являются пришлой составляющей. Эта дихотомия «местный\пришлый» вообще типичная для этнических конфликтов и с ней практически невозможно бороться, поскольку она максимально национализирована.
В советское время в Азербайджане был профессор Играр Алиев, который утверждал, что население Карабаха – это потомки древних албанов, которые разделились, когда возник выбор о принятии христианства или ислама. Ему били стекла в квартире в Баку, а по улице он передвигался под охраной своих аспирантов, ибо для толпы он был недостаточно патриотично настроен. В 1997 году, в годовщину празднования 1300-летия постройки знаменитого монастыря Гандзасар в Карабахе, он опубликовал работу, в которой называл карабахцев «так называемыми армянами», поскольку, по его теории, это потомки древних албанов, а сам монастырь тоже построили эти самые албаны. Это подавалось как основа для примирения. Мол, и те, и другие не армяне и тюрки, а потомки этих самых древних албанов, на чем и предлагалось замириться. Отклика это не нашло
Ответный ход организовал в 2018 году президент Ильхам Алиев. На съезде правящей партии «Йени Азербайджан» («Новый Азербайджан») он заявил, что его страна должна «не забывать о своих исторических землях» и вернуть Ереван. «Это должно стать направлением нашей будущей деятельности, как и сейчас мы работаем в этом направлении. Нашими историческими землями являются Иреванское ханство, Зангезур, Гейче (Зангезур – это Сюникская, то есть восточная и северо-восточная область Армении, а Гейче – это озеро Севан – прим. ВЗГЛЯД)», – цитировало его слова Haqqin.az.
Он заявил, что это «должен знать весь мир». Сейчас, отметил Ильхам Алиев, в Азербайджане пишутся «солидные научные работы, снимаются фильмы, организовываются выставки» о связи Азербайджана с его историческими землями.
«В предстоящие годы мы должны быть более активными в этом вопросе и проводить в различных регионах мира презентации и выставки. Потому что Ереван – это наша историческая земля, и мы, азербайджанцы, должны вернуться на эти земли», – подчеркнул Алиев. По его словам, именно это является политической и стратегической целью Баку, к которой власти страны должны поэтапно приближаться.
В Армении на Баку никто не претендует, там исторический вектор направлен на так называемую турецкую Армению. Киликию вплоть до Антальи и Средиземного моря с Мерсином, Понт с Трабзоном и Синопом, историческую Армению с Араратом, Ваном, Карсом и Эрзерумом.
Кино и журналистика
Еще один важный инструмент поддержания высокого уровня нетерпимости – кинематограф. И здесь Азербайджан на порядок переигрывает Армению. Только о событиях в Ходжаллы создано два десятка фильмов. Из них наиболее известны «Крик» Джейхуна Мирзоева, снимавшийся прямо в 1993 году, «Ходжа» (первый полнометражный фильм о событиях в Ходжаллы). В основном качество ниже среднего, но они уверенно работали на молодежную аудиторию, создавая образ врага в лице армян и одновременно образ героев, защищавших село.
Напомним историю. В феврале 1992 года армянские части продвинулись от Степанакерта на восток к селу Ходжаллы, где располагался местный аэродром, критично важный для снабжения. Гарнизон Ходжаллы сорвал переговоры о выходе из него гражданского населения (есть и другие версии), в результате чего часть жителей крупного села пошла вне заранее определенных коридоров выхода и попала под пулеметы. Сражение за Ходжаллы считается самым кровопролитным в истории войны 1988–1994 годов и повлекло большие потери среди гражданских, что в Азербайджане теперь называют геноцидом и «Ходжаллинской резней». В Армении всё это считается лишь одним из эпизодов войны.
В Азербайджане пропагандой заведует супруга главы государства Мехрибан Алиева. Несколько лет назад она попыталась инициировать съемки полнометражного художественного фильма на тему событий в Ходжаллы, а за основу предлагала взять голливудско-боснийский фильм «В краю крови и меда» с Анджелиной Джоли в главной роли и по ее же собственноручно написанному сценарию. Смысл был в том, чтобы романтизировать войну, подать ее через историю любви армянина и азербайджанки (в фильме Джоли – это любовь сербского солдата и боснийской девушки) и максимально уйти от дословного «языка ненависти». Называть армян фашистами в кадре нельзя, но подспудно зритель должен был понять – кто тут прав, а кто виноват. После просмотра фильма Анджелины Джоли у зрителя однозначно остается впечатление, что сербы – моральные уроды, но напрямую это не произносится. Высший пилотаж пропаганды.
Беда замысла Мехрибан-ханум была в том, что она решила позвать на роль режиссера Эмира Кустурицу. Тот, подумав, не просто отказался, а тут же демонстративно поехал в Ереван, обозначив этим свою политическую позицию. Но изначально идея выглядела революционно, поскольку предполагала вывести пропаганду на другой художественный уровень.
В Армении таких попыток не предпринималось. Там все упирается в общенациональную рефлексию по поводу геноцида. Именно на эту тему создаются высокохудожественные фильмы (голливудский блокбастер «Арарат» Атома Эгояна, итальянский «Гнездо жаворонка», «Обещание» и другие). При этом если со звездным «Араратом» ничего поделать было нельзя, то президент Турции Тайип Реджеп Эрдоган напрямую оказывал давление на итальянских сценаристов «Гнезда жаворонка», требуя переписать сценарий. И добился своего: сценарий частично переписали, в результате чего он превратился из панорамы геноцида в целом в частную историю одной семьи.
Еще одно направление – язык пропаганды. Здесь перевес на армянской стороне, особенно в наиболее популярной среди молодежи культуре – музыке. Армянский сегмент YouTube переполнен патриотическими песнями, роликами и репортажами, причем их язык направлен именно на мобилизационность и патриотичность. Азербайджанцы, как образ врага, там напрямую, как правило, не упоминаются, упор делается на защиту Родины. В целом это историческая особенность армянской песенной культуры.
Как объяснял однажды один знающий местный эксперт: в Армении нет культа войны. Даже песни времен геноцида носят оттенок фатальности, а не героизма: вот пришли турки, пришлось идти в федаины.
Азербайджанская же песенная и в целом словесная культура (включая публичную риторику и журналистику) склонна к восточной цветистости. Даже простая информационная заметка изобилует оборотами типа «наши доблестные и непобедимые войска», «героическая армия Азербайджана», «великие азербайджанские солдаты» и тому подобное. На местном уровне такой подход работает, но в русском или английском переводах он выглядит странно и неубедительно.
Бытовая же словесная культура и в Армении, и в Азербайджане давно уже перешла рамки приличия. Еще в 1990 году азербайджанское телевидение активно демонстрировало пожилых женщин в черном, которые обращались к азербайджанской молодежи: «Балаларым (дети мои), убейте их всех!». В Армении же исторически не существует в языке понятия «азэр», «азэрэр», оно использовалось только в политически корректной прессе советского периода. Сейчас такого понятия просто нет – есть турки. В языке проводится прямой ассоциативный ряд между турками-османами и современными азербайджанцами. А раз так, то это те же люди, что осуществляли геноцид. Дальнейший выбор поведения понятен.
В целом общая «атмосфера нетерпимости и ненависти» (как это принято называть в европейской терминологии) на Южном Кавказе видится неизлечимой. Такие конфликты не лечатся простым давлением мирового сообщества на СМИ: перестаньте обзывать друг друга и начнется мир. Это история слишком длительного противостояния, чтобы ее можно было выключить рубильником. В том числе и в сфере идеологии и пропаганды.