отношение людей к перестройке
С.Г. СИЗОВ
Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия (г. Омск)
В 2010 г. исполняется 25 лет начала «перестройки и 20-летие отмены 6-й статьи Конституции СССР (1977 г.) И сегодня есть повод посмотреть, как же ныне наши соотечественники относятся к «перестройке» и её лидеру − М.С. Горбачёву.
В основу моего доклада положены социологические исследования, проведённые Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ)[1], который и сам в определённой мере является детищем этого времени (создан в 1987 г.). Два опроса касаются оценок самой «перестройки» (2005 и 2009) и один − М.С. Горбачёва (2006), но по ходу опросов поднимались и другие важные темы.
18 апреля 2005 г., к 20-летию начала горбачёвских реформ, ВЦИОМ представил данные о том, что россияне думают о «перестройке», как оценивают её в исторической перспективе развития страны[2].
Таблица 1.
Многие считают, что к 1985 году наша страна подошла в состоянии глубокого кризиса, и перемены экономического и политического строя были неизбежны. Согласны ли вы с этой точкой зрения?
Всего опрошенных Доход на члена семьи в месяц, в рублях 1500 и ниже 1501–3000. 3001–5000 5001 и выше
Безусловно согласен 18 17 16 21 40
Скорее согласен 31 27 32 32 33
Скорее не согласен 23 24 25 22 16
Безусловно не согласен 14 18 16 10 5
Затрудняюсь ответить 15 14 11 15 6
Как видим из таблицы 1, почти половина опрошенных россиян (49%) полагала, что к 1985 г. СССР подошёл в состоянии глубокого кризиса, и перемены экономического и политического строя были неизбежны. Противоположной точки зрения придерживались 37% опрошенных. Неотвратимость перемен отмечали прежде всего опрошенные с высокими доходами, в то время как у низкодоходных групп мнения разделились приблизительно пополам.
Таблица 4.
Если говорить в исторической перспективе, как Вы думаете, эпоха «перестройки» принесла России больше хорошего или больше плохого?
Всего Возраст, лет Доход на члена семьи в месяц, в рублях 18–24 25–34 35–44 45–59 60 и старше 1500 и ниже 1501–3000. 3001–5000 5001 и выше
Больше хорошего 27 34 36 29 24 16 29 22 30 47
Больше плохого 54 35 42 51 61 69 59 62 50 37
Затрудняюсь ответить 20 32 22 20 15 16 13 16 20 16
Таблица 6.
Как Вам кажется, при каком руководителе нашей страны в последние 100 лет наша страна развивалась скорее в правильном направлении, а при каком скорее в неправильном?
Николай II Ленин Сталин Хрущёв Брежнев Горбачёв Ельцин Путин
Скорее в правильном 33 39 37 34 43 15 9 67
Скорее в неправильном 33 42 48 46 42 72 80 20
Затрудняюсь ответить 34 19 15 20 15 13 11 14
Пока же больше негативных моментов в «перестройке» отмечали представители всех возрастных групп, за исключением самой молодой – 18–24 лет, где мнения разделились. С возрастом отрицательное восприятие роли «перестройки» усиливается (в группе старше 60 оценки составляли: +16% и –69%). В группах с доходами менее 5000 руб. в месяц на члена семьи (2005 г.) преобладало мнение, что «перестройка» принесла России больше плохого; в группе с доходами свыше этой суммы – что больше хорошего.
Можно сказать, что сегодня у россиян нет единого мнения относительно того, нужна ли была «перестройка». За прошедшие годы отношение россиян к «перестройке» претерпело изменения. Так, до 2004 г. большинство наших сограждан (50-56%) придерживалось мнения о том, что следовало оставить все, как было до её начала, причем больше всего таких респондентов было в 2003 г. (56%). Так, с точки зрения 41% опрошенных, следовало оставить всё, как было до 1985 г., а 38%, в свою очередь, не согласны с этим тезисом (см. табл. 9 и 10).
Таблица 10.
Многие говорят, что было бы лучше, если бы все в стране оставалось так, как было до начала «перестройки» (до 1985 года). Согласны ли Вы с этим мнением? (закрытый вопрос, один ответ)
Все опрошенные Возраст 18-24 года 25-34 года 35-44 года 45-59 лет 60 лет и старше
Полностью согласен 15 7 8 12 18 27
Скорее согласен 26 14 22 25 32 30
Скорее не согласен 27 25 31 33 28 20
Совершенно не согласен 11 16 15 12 9 7
затрудняюсь ответить 20 39 24 18 13 16
Последние десять лет принесли перемены в личной оценке последствий реформ. Несмотря на то, что, относительное большинство по-прежнему считает, что проиграло от преобразований, доля таких респондентов по сравнению с 2000 г. значительно снизилась (с 73-75% до 42%). Одновременно, больше стало тех, кто считает, что остался в выигрыше от реформ (с 11-15% до 24%) (см. табл. 11). Стоит обратить внимание, что данный вопрос касался не только периода «перестройки» (1985 −1991 гг.), но и более позднего времени.
Мнение опрошенных в разных возрастных группах различается: так, если среди молодежи больше всего тех, кто дезориентирован в этом вопросе или же считает себя выигравшим от реформ (47 и 31% соответственно), то среди пожилых доминирует группа респондентов, уверенных, что остались в проигрыше (54%) (см. табл. 12).
Таким образом, осмысление «перестройки» населением России продолжается. Несмотря на усиленное «промывание мозгов» относительно нашего недавнего прошлого и путинскую стабилизацию, большинство наших сограждан относятся негативно как к «перестройке», так и её лидеру. Особенно это касается людей старшего поколения, многие из которых понимают, насколько ниже стал их жизненный уровень, насколько деградировали многие сферы жизни нашего общество. Многие свободы так и остались на бумаге или были обесценены ростом безнравственности, бескультурья, преступности, нищеты. Среди немногого, что получили граждане (хоть это не отражено в приведённых опросах), свобода совести. Эта свобода дала людям веру в Бога. Но к величайшему сожалению, принесла и немало негативных моментов (свобода бессовестности, сатанизм, деструктивные секты и т.п.), что, конечно, требует отдельного рассмотрения. Немалое количество россиян признают, что реформы были необходимы, но «качество их исполнения», реальные катастрофические результаты вполне заслуженно дают Горбачёву и Ельцину звание худших правителей страны ХХ века. И, вероятнее всего, эта оценка уже не изменится.
Что хотите найти?
Коротко о главном:
МОСКВА, 21 октября 2019 г. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) представляет данные исследования об отношении россиян к итогам перестройки и предложению ввести новую льготную категорию населения «жертвы перестройки».
Более тридцати лет назад в России началась перестройка. О том, что подробно знают события тех лет, говорят сегодня 47% россиян, преимущественно люди в возрасте от 45 до 59 лет (65%) и старше 60 лет (64%). Остальные утверждают, что о перестройке знают или слышали, однако без подробностей. К ним чаще всего относятся те, кому от 18 до 24 лет (68%), от 25 до 34 лет (72%) и от 35 до 44 лет (52%). Совсем ничего не знают о событиях перестройки 5% россиян, преимущественно 18-24-летняя молодежь (18%).
При этом среди большинства опрошенных на протяжении как минимум последних 17 лет доминирует мнение о том, что перестройка принесла стране больше плохого, нежели хорошего. Исторический максимум данного показателя был зафиксирован в 2002 г. (72%), затем в 2005 г. доля тех, кто негативно оценивает последствия перестройки, снизилась, и с тех пор колеблется в пределах 54-61%.
О том, что перестройка принесла стране больше плохого, в 2019 г. заявили 61% россиян. Чаще всего данной точки зрения придерживались респонденты, которые сообщили о том, что знают о событиях перестройки в подробностях (73%). Данное мнение доминировало также среди представителей мужской аудитории (68%), респондентов старших возрастов от 45 до 59 лет (75%) и 60+ (71%), жителей небольших населенных пунктов от 100 до 500 тыс. чел. (63%) и сёл (66%).
О положительных последствиях перестройки заявил каждый четвертый (24%), преимущественно те, кто сказал, что слышал о тех событиях без подробностей (27%), и кто совсем не знает о них (45%). Также сторонниками данного мнения чаще являются женщины (28%), 18-24-летняя молодежь (57%) и респонденты, проживающие в Москве и Санкт-Петербурге (30%).
Схожие распределения зафиксированы и относительно мнения россиян о том, что было бы лучше оставить в стране все так, как было до перестройки. Примерно половина опрошенных согласились с данным тезисом (48%). Среди них, как и в случае с оценкой последствий перестройки, доминировали представители старших возрастных групп от 45 до 59 лет (59%) и старше 60 лет (52%), а также жители сёл (53%). Солидарны с ними и те, кто проживает в населенных пунктах с численностью населения до 100 тыс. чел. (53%).
Не согласны с тем, что нужно было оставлять в стране все так, как было до перестройки, 42% россиян. Чаще всего среди них встречаются представители молодежи в возрасте от 18 до 24 лет (58%), от 25 до 34 лет (45%) и жители двух столиц (56%).
Плоды перестроечных реформ
Основные результаты перестройки россияне так или иначе связывают с дестабилизацией всех систем. Так, 40% говорят, что перестройка спровоцировала нарастание хаоса и неразберихи в управлении страной. Еще 37% считают, что после перестроечных событий повысилась степень неуверенности в завтрашнем дне (37%). По мнению трети опрошенных, перестройка углубила экономический кризис (30%).
Среди ключевых результатов перестроечных реформ 27% также назвали ослабление обороноспособности страны, 26% — кризис национальных отношений.
О результатах, носящих скорее положительный оттенок, говорили реже. При этом 12% отметили, что по итогам перестройки расширились политические права и свободы граждан. Столько же отметили, что повысилась политическая и экономическая активность населения и началось экономическое обновление страны (по 12%). Почти каждый десятый указал на укрепление международных позиций России (8%). Еще 6% в качестве результата перестройки назвали национальное возрождение народов страны.
«Жертвы перестройки» — допустимая категория?
В начале октября 2019 г. в Госдуме предложили ввести новую льготную категорию — «жертвы перестройки», в которую вошли бы граждане, которым на момент реформ было от 25 до 45 лет. По итогам опроса, к жертвам перестройки отнесли себя четверть россиян (25%), преимущественно те, кому от 45 до 59 лет (31%), более 60 лет (37%) и жители сёл (32%).
Большинство россиян не причисляют себя к категории «жертв перестройки» (70%). Чаще всего молодежь от 18 до 24 лет (92%) и от 25 до 34 лет (85%) и жители двух столиц (74%).
Поддержку предложению о введении новой льготной категории граждан, пострадавших в ходе перестроечных реформ, выразили 41% наших соотечественников. Наиболее активную поддержку продемонстрировали те, кто ассоциирует себя с «жертвами перестройки» (62%), а также женщины (46%), 18-24-летние (64%) и 25-34-летние граждане (44%), жители городов-миллионников и сёл (по 45% соответственно).
Скорее против такой инициативы 47% россиян, преимущественно те, кто не относит себя к «жертвам перестройки» (55%), мужчины (55%), граждане в возрасте от 35 до 44 лет (52%) и от 45 до 59 лет (57%), а также жители Москвы и Санкт-Петербурга (74%), крупных городов численностью от 500 до 950 тыс. чел. (55%) и населенных пунктов от 100 до 500 тыс. чел. (50%).
«Мы вступили в период распада» 35 лет назад началась перестройка. Как желание Горбачева сделать СССР лучше разрушило страну
Р овно 35 лет назад, 23 апреля 1985 года, состоялось историческое выступление генерального секретаря СССР Михаила Горбачева на пленуме Центрального комитета Компартии — именно на нем был провозглашен курс на перестройку. Само это слово также прозвучало в речи генсека, хоть и не в том значении, в каком мы его знаем сейчас. Горбачев говорил о необходимости ускорения социально-экономического развития страны и повышения благосостояния народа, заявлял, что он знает, что нужно делать дальше.
Едва ли Горбачев понимал тогда, чем закончится перестройка. Хотя и не признавал этого.
Но анонсированные в тот день преобразования в конечном счете привели к краху советской системы и потере страной примерно трети своей территории. В годовщину выступления Горбачева «Лента.ру» публикует воспоминания ближайших соратников и политических оппонентов генсека о том, какой должна была стать перестройка и когда она свернула не туда.
«Авторитет Горбачева в то время начал стремительно падать»
Анатолий Лукьянов, последний председатель Верховного Совета СССР (март 1990 — сентябрь 1991), был одним из сподвижников Михаила Горбачева, затем стал его оппонентом:
Так называемая перестройка открыла путь к капитализму. Ею занималась не партия, а группа людей вокруг Горбачева. Главной фигурой в этой группе был Александр Яковлев — заведующий отделом пропаганды ЦК, секретарь ЦК, и член Политбюро. Без него Горбачев шагу не делал.
Именно в кругу Яковлева начали говорить, что нам нужен иной социализм. А на самом деле главная цель у них была уйти от социализма совсем. Это были мечты появившейся в СССР мелкой буржуазии и интеллигентиков.
На каком-то этапе я и Николай Иванович Рыжков (председатель Совета министров СССР — прим. «Ленты.ру») поддерживали идеи реформ, но не Горбачева, а тех, которые были намечены при Андропове. Я свидетельствую, что план изменения экономической политики был разработан еще Алексеем Николаевичем Косыгиным, но ее проведению помешали события в Чехословакии. Наше Политбюро было практически едино в том, что реформы должны привести к упрочению социалистических общественных отношений, ускорению научно-технического прогресса, обновлению производства. Но это было мнимое единство, некоторые члены Политбюро только на словах поддерживали лозунг «Больше социализма», а сами проповедовали, как тогда говорили, «несомненные преимущества частного предпринимательства»: частную собственность, свободный рынок, капиталистический путь развития.
Кроме меня, против всего этого были старые члены Политбюро, это накаляло в нем обстановку и вынуждало Горбачева постоянно маневрировать между двумя группами.
Это было сложное время. Экономика трещала по швам. Горбачева бросало из одной крайности в другую. Стремясь примирить непримиримое, он метался, принимал под воздействием то одной, то другой стороны противоречивые решения, все дальше отступая от программы КПСС. Под влиянием Яковлева в его речах появились слова о приверженности социалистическому выбору при общем движении к свободному рынку. На этом фоне в стране нарастали межнациональные конфликты, но он не знал, что с ними делать. Авторитет Горбачева у населения и в партии в то время начал стремительно падать. Мы вступили в период распада, который закончился крушением не только партии, но и СССР.
Развал Союза начался с прибалтийских республик, потом их поддержали азиатские. Они хотели быть независимыми государствами, со своими представителями в президиуме Союза — то есть выступали за создание такой рыхлой конфедерации. Такие же идеи привели в свое время к Гражданской войне в США. Ситуацию можно было бы исправить, но Ельцин придал распаду Союза ускорение — он издал указ, что применение союзных законов может быть только с согласия республик. То есть начиналась война законов. Потом объявил, что предприятия, которые находятся на территории республик, теперь им и принадлежат. Важным шагом к развалу было изменение налоговой системы. Она строилась следующим образом: налоги поступали в Союз и потом распределялись по республикам. Ельцин же настаивал, чтобы была установлена одноканальная система, когда все налоги оставались бы в каждой республике, а они по своему усмотрению финансировали бы Союз.
29-30 июля 1991 года в закрытом режиме провели встречу в Ново-Огареве Ельцин, Горбачев и Назарбаев. В ходе нее Горбачев согласился с одноканальной системой налогообложения (СССР лишался бюджета, предприятий и банков) и на подписание конфедеративного договора фактически без участия представителей Верховного Совета СССР. Это был развал. Развал вопреки тому, что было решено народом на референдуме 17 марта 1991 года, на котором, напомню, 76,4 процента советских граждан высказались за сохранение СССР, а Верховный Совет СССР вслед за этим принял закон об обязательной силе решения референдума.
«Продержались до 1986 года, а потом все посыпалось»
Евгений Ясин, заведующий отделом государственной комиссии по экономической реформе при Совете министров СССР в 1989-1991 годах, в настоящее время — научный руководитель Высшей школы экономики:
Андропов был, конечно, неглупым человеком, не зря он говорил, что «мы не знаем общества, в котором живем». Но у него не было ясного понимания, что именно нужно делать. Юрий Владимирович пытался что-то предпринять — по его инициативе вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР об экономическом эксперименте в двух министерствах. В одном из них, министерстве электротехнической промышленности, я тогда работал. Но на самом деле этот эксперимент был продолжением совместного постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР от 12 июля 1979 года «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». Ничего нового там не было.
Когда в 1985 году к власти пришел Горбачев, андроповский эксперимент еще продолжался, но уже было ясно, что необходимо проводить более серьезные преобразования. И в 1987 году меня вместе с Григорием Явлинским привлекли к подготовке материалов для июньского Пленума ЦК КПСС и июльской сессии Верховного Совета СССР, после которых Рыжков объявил о проведении в стране экономической реформы.
Дело в том, что до этого высокие цены на нефть держали на плаву громоздкую и неэффективную советскую экономику. Уже с шестидесятых годов она стала пробуксовывать, начались застойные явления. Думающие люди понимали, что надо что-то делать. Незадолго до отставки Хрущева в обществе бурно обсуждались предложения харьковского экономиста Евсея Либермана по совершенствованию экономической системы. Косыгинская реформа была свернута после ввода войск в Чехословакию в 1968 году, когда советское руководство испугалось, что экономическая либерализация неизбежно повлечет за собой и политическую. Наши вожди всерьез верили в угрозу повторения Пражской весны в СССР.
Поэтому к 1972 году экономика Советского Союза стала выдыхаться. Но нефтяной кризис 1973 года и последовавший за ним резкий скачок цен на нефть позволили Брежневу поддерживать народное хозяйство в приемлемом состоянии, ничего не делая для его развития. Вот и продержались до 1986 года, а потом все посыпалось. Стало очевидно, что «в рамках социалистического выбора» проблемы советской экономики не решить. Нужно было переходить к рынку, и чем раньше, тем лучше.
Перестройка сыграла очень важную роль в истории нашей страны. Причем нельзя сказать, что она определила ее будущее. Но перестройка создала обстановку перемен, подготовила к ним общественное сознание. К сожалению, она так не привела к подлинной демократической революции, как многими ожидалось.
«Если бы Андропов дольше прожил, у нас получился бы Китай»
Николай Рыжков, председатель Совета министров СССР (1985-1991), с 2003 года — член Совета Федерации:
Во-первых, я не был в восторге от слова «перестройка». Дело в том, что слово это не новое, оно было еще у Временного правительства Керенского, но журналисты подхватили — и понеслось. Мне больше нравится определение «реформы». Сначала я был категорически за реформы, даже был одним из их инициаторов, потому что мой жизненный опыт и работа на заводе, в министерстве и ЦК партии показали, что мы исчерпали возможности той экономической модели, в которой жили до войны, в войну, после войны. Жесткая плановая система была крайне необходима — без этого мы бы немца не победили, мы никогда не восстановили бы народное хозяйство. У кого-то, конечно, забирали, но кому-то отдавали — это естественно. Но позже многие, и я в том числе, стали считать, что эта система исчерпала себя — она была сильно забюрократизирована. Сколько рабочих надо держать, сколько основных, сколько вспомогательных, сколько инженеров, сколько техников, подсобных работников, уборщиц? У меня 52 тысячи работающих было на заводе… Поэтому мы очень настойчиво писали, что надо что-то делать. До меня и Горбачева уже были попытки реформ, например, у Алексея Николаевича Косыгина, который, кстати, для своего времени неплохо поработал. То, что он делал, — это огромный прогресс, его нельзя ни в чем упрекать и надо отдать ему должное: он был впереди своего времени. Потом еще была попытка после Косыгина — ее спустили на тормозах.
Меня в группу для разработки реформ включил Юрий Владимирович Андропов. Наша команда (Горбачев, Долгих и Рыжков) использовала те документы и идеи, которые накопились. Вот так в апреле 1985 года Михаил Сергеевич Горбачев выложил на стол для выступлений программу действий, над которой мы трудились три года.
Я поддерживал Горбачева до 1987 года, после наши пути разошлись. Благодаря торопливости, непродуманности и болтливости Горбачева и иезуитским методам «архитектора разрушения» Александра Яковлева перестройка провалилась. А раскол между нами произошел в 1987 году, когда мы подводили итоги работы (проводили эксперимент по министерствам с разными особенностями) и увидели, где хорошо, а где плохо. Стали думать, что делать дальше. Горбачев вместе с Шеварднадзе, Яковлевым, Медведевым готовили доклад в Волынском.
Мы действительно стали работать по заданию Андропова, меня избрали 22 ноября 1982 года (секретарем и заведующим экономическим отделом ЦК КПСС — прим. «Ленты.ру»), через две недели он пригласил Горбачева, Долгих и меня. Субординация была достаточно жесткая: один член Политбюро, один кандидат в члены и я, секретарь. И мы начали работать. Андропов — своеобразный человек, сейчас про него много пишут, я считаю, что даже слишком много пишут. Одни говорят, что он еврей был, другие — что русский, но это неважно. Да мы никогда и не задавались вопросом, кто какой национальности, главное было — кто как работал. Но то, что он до мозга костей политик, — это да. Он быстро схватывал принципиальные экономические вопросы, ему не надо было разжевывать. Например, звонит он мне по прямому телефону и говорит: «Чем занимаешься?» — «Работаю». — «Ну, подходи».
Это значит, что у него время освободилось, беру папку и иду к нему. А он мне говорит: «Оставь папку», — и начинает меня гонять по вопросам. «Что у нас в стране с концессиями делается?» — «Да по-моему ничего не делается». — «А что вы про это знаете?» — «Ровно то же, что и все, что в школе проходили». — «Знания у тебя не очень». Помолчал и добавляет: «У меня тоже. Давай, иди и изучи этот вопрос и приходи снова ко мне». Я пришел к своим в аппарате и говорю: «Ищите, какая литература по концессиям есть». Через день нашли в Ленинке — женщина какая-то защищала по этой теме работу.
После того как он умер, и я эти пять лет прожил и ушел в отставку, появилось время подумать, и я все больше приходил к выводу, что Андропов проводил бы в стране мягкие реформы, а не как Горбачев с Яковлевым.
При «раннем» Горбачеве страна уцелеть могла, при «среднем» — трудно, но могла, но при «позднем» — конечно, не могла. Понимаете, поздний Горбачев — как больной палач. Кризис — это что такое? Один после него выздоравливает, а другого — ногами вперед. Я не думаю, что Горбачев старался развалить Союз, это же тогда надо быть идиотом полнейшим. Ситуация сложилась такая, что он своими действиями — публикациями и прочим — к этому привел. А вначале, когда он только начал проповедовать, он мог сохранить Союз. Первую половину его деятельности, при всех его недостатках (словоблудие, славословие, шапкозакидательство — это всегда у него было), мы были довольны тем, что он новый человек, — сколько же можно старых! Но после 1987 года пошла трещина, и она больше не сходилась никогда. И этим воспользовался Ельцин.
«Ответа на вопрос, что такое перестройка, вы не найдете»
Юрий Афанасьев, историк, один из лидеров перестройки, основатель Межрегиональной депутатской группы, бывший народный депутат РСФСР, автор знаменитого выражения той поры «агрессивно-послушное большинство»:
Никаким «прорабом перестройки» я не был и никаким активным сторонником того, что делали в те годы Горбачев и иже с ним, тоже никогда не был. Наоборот, с самых первых дней я писал кое-что о происходящем, и это кое-что касалось несогласия и каких-то недоумений или сомнений относительно того, что происходит. А что касается уже непосредственного включения в то, что, опять-таки на мой взгляд, ошибочно часто называют «политическая жизнь» (1989 год, съезд народных депутатов, выборы, Межрегиональная депутатская группа), то тут мы открыто заявили: мы, МДГ, составляем политическую оппозицию курсу ЦК и Политбюро ЦК КПСС.