что такое ссуда в римском праве

Реальные договоры римского права: договор ссуды

Подобно займу, договор ссуды также был реальным контрактом, т.е. обязательство из этого договора возни­кало лишь тогда, когда состоялась передача вещи ссудо­получателю (пользователю).

Договор ссуды имеет целью предоставление вещи в безвозмездное пользование, т.е. из договора ссуды по­лучает хозяйственную выгоду (utilitas) только ссудополу­чатель.

Это обстоятельство учитывалось в римском праве при решении вопроса о пределах ответственности ссу­дополучателя за сохранность вещи: поскольку договор заключался в его интересах, на него возлагалась строгая ответственность, а именно:

Только тогда, когда ссудополучатель проявил полную внимательность, предусмотрительность, заботу, так что вред для ссудодателя возник вследствие простой случайности (casus), ссудополучатель не нес от­ветственности перед ссудодателем; случайно возникший вред для вещи относился на счет ее собственника.

Договор ссуды заключался в интересах только од­ной стороны — ссудополучателя. Однако этот договор не являлся таким строго односторонним договором, как до­говор займа. По этому поводу до нас дошли от юриста Павла следующие соображения.

Ссудодатель заключает договор ссуды не в силу хо­зяйственной необходимости, а по доброй воле, осущест­вляя лишь моральный долг и любезность в отношении другой стороны. Поэтому он сам, оказывая такую любез­ность, определяет ее форму и пределы. Но как только ссудодатель предоставил другому свою вещь в безвоз­мездное пользование, он себя связал: ему не принадлежит право по своему произволу прекратить потом договорное отношение, истребовать раньше установленного срока предоставленную в пользование вещь и т.д. Дого­вор ссуды, по словам того же классического юриста, есть сделка обоюдная, и из нее возникают и иски для обеих сторон.

Конечно, обязательство ссудополучателя основное:

Обязательство на стороне ссудодателя может воз­никнуть, а может и не возникнуть: если ссудодатель пре­доставляет вещь в исправном состоянии и за время поль­зования ссудополучателю не пришлось нести необходи­мых расходов на содержание и поддержание вещи, то на ссудодателе не лежит никаких обязанностей; в его лице возникает только право требовать возврата по окончании договора данной в ссуду вещи в исправном состоянии. Но если ссудодатель неосмотрительно передал в пользо­вание вещь в таком состоянии, что она причинила ссудополучателю убытки, он обязан возместить их (разумеется, при условии вины ссудополуча­теля он не несет ответственности, если сам не знал о по­роках данной в ссуду вещи).

Так, если ссудодатель дал в пользование больное животное, которое заразило имеющийся у ссудополуча­теля собственный скот; ссудодатель ссудил худые или вообще негодные сосуды, а ссудополучатель, который не мог заметить неисправности сосудов, пролил или испор­тил вино либо масло — во всех таких случаях для ссудополучателя открывается возможность искать возмещения убытков со ссудодателя. Равным об­разом, если предоставленная в пользование вещь потре­бовала от ссудополучателя расходов по содержанию или поддержанию ее, ссудодатель в известных случаях обязан их возместить.

Именно среди издержек, какие ссудополучателю приходится нести за взятую в пользование вещь, есть та­кие, которые сопровождают процесс пользования и не могут быть переложены на ссудодателя; например, взяв в ссуду раба или животное, ссудополучатель должен, ко­нечно, и кормить этот предмет ссуды, а потому не вправе предъявить к ссудодателю счет о возмещении такого рода издержек. Иначе смотрели, если раб или животное забо­лели и их пришлось лечить: понесенные в связи с болез­нью раба или животного расходы могли составить пред­мет actio commodati contraria (иск ссудополучателя).

Однако римские юристы обращали внимание на то, что обязанности, лежащие на ссудодателе и на ссудопо­лучателе, не эквивалентны ни по условиям возникнове­ния, ни по экономическому удельному весу, ни по суще­ственности значения. Две встречные обязанности, выте­кающие из договора ссуды, не находились между собой в таком соотношении, как при договоре купли-продажи, найма имущества и др.

В этих последних примерах из заключения договора вытекали в качестве непременного последствия обязан­ности как той, так и другой стороны (например, обязан­ность продавца передать в обладание покупателя продан­ную вещь, обязанность покупателя уплатить за вещь ус­ловленную цену). Обе эти обязанности имеют одинаково важное, одинаково существенное значение, и не может быть законного договора купли-продажи, из которого возникла бы обязанность продавца и не возникла бы обязанность покупателя (либо наоборот).

Равным образом оба предоставления, которые обя­зуются сделать продавец и покупатель, и по экономиче­скому своему значению рассматриваются как в принципе эквивалентные: стоимости вещи соответствует опреде­ленная цена.

При договоре ссуды никакого эквивалента предос­тавлению вещи в пользование нет, так как пользование по этому договору предоставляется безвозмездно. Обя­занность на стороне ссудодателя может возникнуть только случайно, если в самом предоставлении вещи в поль­зование будет заключаться вина ссудодателя, имевшая последствием убытки для ссудополучателя (приведенный выше пример с предоставлением сосудов, дающих течь). Для того чтобы взыскать со ссудодателя понесенные убытки, ссудополучателю давался иск. Но этот возмож­ный (эвентуальный), не безусловно возникающий иск римские юристы охарактеризовали и в самом его назва­нии: в то время как иски продавца и покупателя, наймодателя и нанимателя имели каждый свое наименование, отражавшее их самостоятельное значение (actio empti — actio venditi, actio locati — actio conducti), иски из договора ссуды и для той и для другой стороны носили одно и то же название — actio commodati. При этом иск ссудодателя называли actio commodati directa, прямой, основной иск из ссуды, а иск ссудополучателя — actio commodati con­traria, противоположный, обратный, встречный иск (ко­торый может возникнуть, а может и не возникнуть).

Вступая в договор без вы­годы лично для себя, ссудодатель по принципам римско­го права не может считаться обязанным принимать особо тщательные меры для ограждения интересов ссудополу­чателя; если вещь и не первоклассных качеств, ссудопо­лучатель не имеет права на этом основании заявлять пре­тензию ссудодателю; здесь применяются те же принци­пы, какие относительно договора дарения нашли выра­жение в правиле народной мудрости: «дареному коню в зубы не смотрят». Но если ссудодатель допускает culpa lata – тяжкую провинность (которая в договорных отношениях приравнивается к dolus – обману или умыслу), он должен отвечать перед ссудополучателем.
По хозяйственной цели договор ссуды является родственным договору займа; однако между ними име­ются и существенные различия, как это видно из сле­дующей таблицы:

Источник

Семинары на отлично!

Заем — договор, в соответствии с которым одна сторона (заимодавец) передавала в собственность другой стороне (заемщику) денежную сумму или иные вещи, определяемые родовыми признаками (масло, вино), а заемщик по истечении указанного в договоре срока либо по востребованию обязан был вернуть такую же денежную сумму или такое же количество вещей того же рода.

Характерные черты договора займа следующие:

1) заем — это реальный договор, он приобретал юридическую силу лишь с момента передачи вещи, последовавшей после достигнутого соглашения сторон.

2) взаймы передавались вещи. имеющие родовые признаки, т.е. исчисляемые числом, весом, мерой.

3) заимодавец передавал заемщику вещь в собственность, что давало возможность последнему свободно распоряжаться вещью.

4) должник по истечении договора должен был вернуть такое же количество вещей и такого же рода, какие получил.

Что касается срока возврата взятого взаймы, то он определялся договором (срок в договоре определялся конкретной датой или первым требованием заимодавца).

Заем не устанавливал процентов занятой суммы. Однако на практике заключался особый договор — вербальный или стипуляционный о процентах.

После передачи вещи по данному договору риск случайной гибели вещи лежал на заемщике. Обычно должник составлял расписку в получении займа и передавал ее кредитору, иногда до получения предмета займа. Это зачастую приводило к тому, что заимодавец не передавал предмет займа, но требовал возврата вещей или денег. Когда такие факты стали приобретать массовое явление, на помощь должнику против недобросовестного кредитора пришло право претора. Должник получил право первым заявить иск против такого должника. Если же добросовестный кредитор предъявлял иск, требуя денег, которых он не давал на самом деле, ответчику давалось право возражения (exceptio doli), что означало обвинение в тяжкой недобросовестности.

Ссуда — договор, в соответствии с которым одна сторона (ссудодатель) передавала другой стороне (ссудополучателю) индивидуально-определенную вещь во временное безвозмездное пользование с обязательством второй стороны вернуть по окончании пользования ту же самую вещь.

Так же как и договор займа, ссуда — реальный контракт, обязательства из этого договора возникали после передачи вещи ссудополучателю. Однако этот договор во многом отличался от договора займа. Если предметом займа являлись вещи, определяемые родовыми признаками, то предметом ссуды — индивидуальные вещи. Эти же вещи должен был вернуть ссудополучатель ссудодателю.

В то время как при договоре займа вещь передавалась в собственность, при ссуде предмет ссуды передавался во временное безвозмездное пользование (только ссудополучатель имеет хозяйственную выгоду); по окончании договора ссудополучатель обязан был вернуть вещь в целости и сохранности.

Если обязательство из договора займа строго одностороннее (на заимодавце не лежало никакой обязанности, он имел лишь право требования), то ссуда не являлась строго односторонним договором: на ссудодателя иногда ложилась та или иная обязанность. Такое могло иметь место, если он передал ссудополучателю такую вещь, которая причинила последнему убытки или потребовала от него расходов по содержанию или поддержанию ее в нормальном состоянии. Однако если на ссудодателе лежала вина, а ссудодатель не знал о пороках данной в ссуду вещи, то он не нес никакой ответственности.

Наконец, если при займе риск случайной гибели вещи лежал на получателе, то по договору ссуды — на ссудодателе. В то же время по договору ссуды на ссудополучателя ложилась строгая ответственность за сохранность вещи. В случае причинения вреда вещи, даже при незначительной небрежности со стороны ссудополучателя, он обязан был возместить данный вред.

Для взыскания со ссудодателя понесенных убытков ссудополучателю давался так называемый возможный иск. Иск ссудодателя называли прямой, основной иск из ссуды, а иск ссудополучателя (противоположный, встречный иск, который мог возникнуть, а мог и не возникнуть).

Источник

Отдельные виды договоров

Договор купли-продажи

Важнейшим элементом хозяйственного оборота была купля-продажа (emptio-venditio) — сделка, в едином правовом акте объединявшая два самостоятельных действия: передачу вещи и ее оплату. Купля-продажа — “договор такой, посредством которого одна сторона передает другой в собственность вещь, а другая сторона передает первой обусловленную цену в деньгах”.

Смысл договора купли-продажи в двойном действии: одна сторона получает необходимую ей по тем или иным соображениям вещь в собственность, другая сторона (продавец или кредитор) получает в собственность деньги в оговоренном размере — иначе говоря, происходит взаимная передача прав собственности в отношении разных, не совпадающих друг с другом вещей (купли-продажи нет, если цену проданной вещи будет составлять сама эта вещь).

Предметом договора купли-продажи могут быть вещи как телесные, так и бестелесные (можно продать и обязательство); главное — вещи не должны быть изъяты из гражданского оборота. Можно продать и купить даже право требования (но нельзя купить право, вытекающее из публичных, семейных обязанностей, в том числе право наследования). Можно продавать и покупать вещи как родовые, так и определенные индивидуальными признаками. Но для действительности куплипродажи любая вещь должна быть точно определена, в отношении родовых вещей выделена и поддаваться коммерческому исчислению (мере, весу и т. п.). Особенность римского отношения к купле-продаже заключалась в том, что вещь должна быть предварительно выделена (т. е. происходила покупка не вообще зерна, а, скажем, 20 мер зерна, обособленных и ставших как бы самостоятельным целым — в этом было трансформированное представление о купле-продаже, пришедшее из самых древних времен, как о конкретном обмене двумя совокупностями вещей: товара и денег). Могли также продаваться вещи, должные появиться в будущем (урожай будущего года), или даже шансы (например, вся добыча, взятая при захвате города Пизы, и т. п.).

Хозяйственную выгоду в результате купли-продажи получают обе стороны, поэтому это двусторонний договор с одинаковыми по силе встречными обязанностями и, соответственно, возможностями для встречных требований. Помимо этого, двусторонность договора подразумевает наличие специально обусловленного отношения к совершаемому действию также с обеих сторон.

Необходимое для действительности договора согласие должно подразумевать конкретную вещь, о которой согласились обе стороны, и конкретную цену, о которой они договорились; отсутствие любого из этих моментов изначально уничтожает куплю-продажу. Поскольку предполагалось, что согласие о товаре логически первенствует (договор не начинается: “Продай мне что-нибудь за 100 сестерциев”), согласие о цене служит правовым завершением заключения сделки, оплата стоимости товара для действительности согласия не существенна: “Не уплата цены, но согласие совершает куплю-продажу”. При отсутствии обоих элементов — и товара, и цены — нет и договора. Цена должна быть выражена в деньгах, а не в чем-либо ином, пусть и равной ценности, например собачьими костями.

Необходимое для действительности договора согласие подразумевает и приемлемость товара, также оговоренную с двух сторон: со стороны его качества и со стороны его обладания продавцом.

Купля-продажа по юридическому содержанию распадается на две стадии: соглашение о договоре и собственно исполнение договора; стадии могут совпадать по времени, но могут быть отдалены значительным промежутком (в отношении будущих вещей, например, это безусловно подразумевается). Последующие обязанности сторон порождает уже само соглашение (содержащее два элемента); купля-продажа — консенсуальный по своему содержанию контракт. Поэтому до исполнения договора его можно расторгнуть только по обоюдному согласию, после исполнения — также только по взаимному и обоюдному согласию.

В силу множественности оговариваемых или подразумеваемых при купле-продаже условий, обязанности сторон при этом договоре также подразделяются на основные, вытекающие из свойств договора, и дополнительные.

Основные обязанности продавца при купле-продаже:

а) предоставить вещь — предмет договора в фактическое обладание покупателю и в дальнейшем не препятствовать этому обладанию;
б) получить от покупателя оговоренную сумму; покупатель обязан оплатить товар в соответствии с оговоренной ценой и в соответствующий срок; забирать товар к себе он не обязан (т. е. невзятие товара у продавца не уничтожает купли-продажи и не дает основания для требования о признании ее несовершившейся). Из этого последнего обстоятельства вытекала такая особенность: риск случайной гибели вещи при купле-продаже возлагался на покупателя, даже если он не вступил в фактическое обладание покупкой (разумеется, без препятствий со стороны продавца).

В отношении вещей громоздких или недвижимых сложились определенные символические правила уступки вещи (передача ключей от дома или амбара, рострального навершия для корабля и т. п.).

Дополнительные обязанности продавца состоят в том, что:

а) он обязан гарантировать качество вещи, предупредить о ее скрытых недостатках, а если покупатель несовершеннолетний, слепой и т. п. — и о явных;
б) он обязан дать гарантию покупателю против истребования вещи кем-то третьим — против evictio, т. е. выступить в качестве полноправного собственника вещи.

Покупатель, в свою очередь, был обязан осмотреть вещь; при коллизиях вещь подразумевалась осмотренной (нежелание осмотреть являлось пренебрежением своей обязанностью по договору и не уничтожало сделку). Из несоблюдения этих дополнительных обязанностей вытекали главные требования, которые стороны могли предъявить друг другу.

При отказе продавца от обязанности гарантировать качество вещи покупатель мог требовать восстановления ситуации, т. е. расторжения договора и возвращения ему денег; этот иск мог быть предъявлен в течение шести месяцев с момента совершения сделки; покупатель мог также потребовать не расторжения сделки вообще, а уменьшения покупной цены соответственно выявившимся недостаткам товара — этот иск можно было предъявлять в течение года. Если вещь продавца оказывалась несобственной, покупатель, к которому объявившийся собственник предъявлял виндикационный иск, в свою очередь имел право потребовать от продавца двукратного возмещения понесенного им ущерба (стоимости вещи).

Договор мены

При выражении цены товара не в деньгах, а в других единицах или в другой вещи, купли-продажи не возникало. Но такая сделка признавалась правом в качестве консенсуального контракта “доброй совести” или безымянного контракта.

Мена (perifiutatio) состояла в обмене правами собственности на две разные вещи, принадлежащие разным сторонам.

Содержание договора и обязанности сторон были абсолютно схожими с куплей-продажей, но уже гарантировать качество вещей и выступать против эвикции обязывались обе стороны одновременно. Для действительности договора недостаточно простого соглашения, надо, чтобы договор был исполнен хотя бы одной из сторон (если вещи не были переданы в течение некоторого времени, договор прекращался).

Договор займа

Заем (mutuum) был одной из древнейших форм договорного права и сохранился как один из главнейших институтов всего хозяйственного оборота, а впоследствии — кредита. “Дача взаймы заключается в передаче вещей, которые можно взвесить, подсчитать, измерить. Эти вещи мы даем с тем, чтобы они поступили в собственность получающего, а он нам впоследствии вернул не те же вещи, а другие, но такого же рода”.

Смысл договора займа состоит в том, что одна сторона передает другой право собственности на вещи, причем необходима реальная передача вещи в прямое обладание и специальное согласие об условиях займа. Первоначально, в древнейший период, это согласие выражалось в специфической форме стипуляции (взаимного обмена торжественными обещаниями), позднее — в обыкновенной письменной форме. Предметом договора займа (в его специфическом римском понимании) признавалась не любая вещь, а только телесная, находящаяся в обороте, отмеченная только родовыми признаками (не признавался заем, например, в отношении обязательств, сервитутов, индивидуальных специфических вещей: картины определенного мастера или содержания и т. п.); при операциях с другими по виду вещами качество займа не сохранялось.

Заем считался односторонним обязательством: предполагалось, что пользу от договора займа формально извлекает только одна сторона — должник. Заем был поэтому безвозмездным договором, а в случае с деньгами — беспроцентным, из чего вытекало отсутствие каких-то прав на возмещение потерянных выгод, прибылей и т. п.: “Mutuum dare nihil inde spepantes”.

Усложнение и расширение коммерческого оборота потребовали возмещения кредитору его “благотворительности”, но норма права оставалась неприкосновенной. Проценты поэтому стали включаться в сумму займа. Это делало, во-первых, необходимым особое соглашение о процентах или ином вознаграждении кредитору, но строго в пределах вещей того же типа, что были предметом займа, во-вторых, органично формировались различия между двумя моментами займа: получением его и определением валюты (стоимости) займа. Из этого различия следовали характерные особенности ответственности сторон при займе.

Доказательство — при возможных коллизиях — самого факта и того, что именно дано по займу, лежало на кредиторе (т. е. он должен был доказать, что давал заем), а не на должнике (что он не брал); формальная безвозмездность договора делала кредитора более активной стороной требования по займу, и он изначально получал некоторое преимущество. Договор заключался на срок или до востребования (просрочка исполнения определялась истечением установленного срока), или предъявлением требования (с учетом установленной законами отсрочки любого исполнения по долговым обязательствам в 30 дней).

Риск случайной гибели валюты займа (вещи) возлагался на должника по общему правилу отождествления прав собственности с ответственностью — вне зависимости от степени и формы вины займополучателя и даже при полном ее отсутствии: родовые вещи “не погибают” в праве (поскольку всегда можно осла заменить другим, вино — другим и т. д.).

Договор займа подразумевал только основные обязанности сторон, причем главным образом только одной — займополучателя: он обязан был вернуть вещь (валюту займа) с соблюдением ее качества, сорта и количества; возможность условного перерасчета и замены качества валюты займа подробно стала регулироваться только в реципированном праве, но и тогда обставлялась многими оговорками. Напротив, соблюдение кредитором качества даваемой взаймы вещи не было обязательным: опять-таки играло роль представление о безвозмездности договора.

Обязанности должника рождались только с реальной передачей ему предмета (валюты займа); само по себе соглашение о займе никакой юридической силы не имело. Момент передачи вещи и был началом момента ответственности должника, поэтому договор займа относился к общему подвиду реальных контрактов.

Договор ссуды

Специфическим правовым способом передачи вещи от одной стороны к другой с хозяйственной целью являлась ссуда (commodatum). Ссудой признавался договор, по которому передавалась вещь, определяемая только индивидуальными признаками (дом, участок земли, конкретное орудие труда и т. п.).

Эти вещи давались во временное пользование с обязательством вернуть их с сохранением не только субстанции каждой конкретной вещи, но и изначального ее качества.

Смысл договора ссуды состоял в том, что одна сторона передавала другой (ссудополучателю) право пользования на вещь, остававшуюся в собственности ссудодателя; ссудополучатель мог пользоваться вещью (мог и не пользоваться), мог извлекать из нее иные доходы, но не мог передавать вещи (предметы ссуды) третьим лицам. Для действительности требовалась только реальная передача вещи — предмета ссуды и не требовалось никаких иных специальных условий о пределах и содержании соглашения, так как это рассматривалось как сопутствующее главному действию. В этом смысле ссуда также относится к категории реальных контрактов: момент реальной передачи вещи был моментом отсчета возможной ответственности и возможных претензий.

Предметом договора ссуды признавалась телесная вещь.

Ограничивался договор ссуды элементами, сходными с теми, которые устанавливались для займа, но не обязательно запрещалось ссужать находящуюся в гражданском обороте вещь: могла быть передана вещь, запрещенная к обороту, но дозволенная к частному обладанию (например, безнравственная или запрещенная книга). Предметом ссуды могла быть и недвижимость, что было важнейшим отличием от договора займа, придавшим ссуде более широкое хозяйственное значение. Качество вещей, становящихся предметом ссуды, было необходимо для определения границ возможной ответственности ссудополучателя.

Хозяйственную выгоду из договора ссуды формально извлекала только одна сторона — ссудополучатель, так как ссуда считалась строго безвозмездным договором, подобно займу; но, в отличие от займа, здесь невозможно было скрытое соглашение о процентах, о симуляционной оплате и т. п., поскольку не признавалось наличие валюты ссуды. Все возможные выгоды для ссудодателя должны были составлять предмет отдельного или сопутствующего, но особого соглашения — пакта. Однако по возможным требованиям и последствиям договор ссуды был двусторонним договором.

Ссудодатель (кредитор) обязывался к тому, чтобы предоставить вещь надлежащего качества, гарантирующего ее хозяйственное использование с выгодой для ссудополучателя. При недостаточном качестве вещи на нем лежит дополнительная обязанность или по приведению вещи в нормальное состояние (чтобы плуг вспахивал почву, раб работал, а не болел и т. п.), или по убыткам, причиненным этой вещью другому (откармливание рабочего скота до нормального состояния, починка повозки и т. д.). Ссудополучатель обязывался вернуть именно эту вещь — или в срок, или по требованию (с учетом законной отсрочки), а также возместить все ухудшения вещи сравнительно с тем отправным качеством, в каком она была ему передана.

Должник нес ответственность практически за любую свою вину.

При ссуде право собственности на вещь оставалось за кредитором, поэтому, по общему правилу, он нес ответственность за возможную случайную гибель вещи при ее использовании.

Ее стоимость (но не такая же вещь) возвращалась должником только при наличии вины с его стороны. Однако это не значило, что должник находился в более выгодном, по сравнению с кредитором, положении: бремя доказывания обстоятельств ухудшения вещи (по моей — не по моей вине и в какой степени) возлагалось на ссудополучателя. Кредитору следовало доказать только право собственности на вещь, а не сам факт пребывания вещи в руках другого.

При договоре ссуды кредитор не обязывался принимать особых забот о качестве вещи, предоставляемой в ссуду: она должна была только исполнять определенную хозяйственную функцию, но не исполнять ее наилучшим образом (по принципу “дареному коню в зубы не смотрят”), поскольку ссуда рассматривалась как безвозмездный договор и вариант хозяйственной благотворительности (реально используемая в хозяйстве вещь не могла улучшить своих свойств).

Договор хранения

Оборотом — передачей вещи от одной стороны к другой — являлся договор хранения, или поклажи (depositum). По договору хранения передавалась вещь любого качества и любой спецификации на безвозмездное сохранение с обязательством не использовать ее в хозяйственном обороте и вернуть в целости и надлежащем качестве.

Смысл договора хранения состоял в том, что одна сторона (поклажедатель) не передавала никакого вещного права на данную вещь, т. е. это было своего рода обязательство по поводу услуги в отношении некой вещи, но связанное с неформальной ее передачей в фактическое обладание. Для действительности договора необходима только реальная передача вещи (даже без обмена какими-либо условиями, молчаливо принятая); дополнительное соглашение может устанавливать условия возврата, порядок дополнительных гарантий, обеспечения и т. п., но не касается основных обязанностей сторон из этого договора.

Предметом договора поклажи признавалась любая телесная вещь, определяемая индивидуально или родовыми признаками, не связанными с возможностью ее гражданского оборота.

Кредитор (поклажедатель) может и не быть собственником этой вещи, так как признавалось возможным хранить и чужие вещи у другого.

Поклажеприниматель выступал перед всеми третьими, посторонними данному договору, лицами в качестве фактического добросовестного владельца, но его право держания было ограничено. Любые посягательства на предмет поклажи со стороны третьих лиц отвергались правовыми средствами преторской защиты, но поклажеприниматель не имел права хозяйственно использовать вещь: за это он нес ответственность как за причинение ущерба.

Хозяйственную выгоду из поклажи извлекал формально только поклажедатель (кредитор), поскольку договор считался строго безвозмездным; наличие какой-либо оплаты в условиях договора поклажи дискредитировало договор и переводило его в другое качество. Риск случайной гибели вещи, отданной на хранение, оставался на кредиторе; должник нес обязанность только добросовестно хранить вещь, как “добрый хозяин”, но не более, т. е. не проявляя особой рачительности.

Договор был двусторонним в отношении возможных претензий и обязанностей. Поклажедатель обязан был дополнительно возместить возможные и тем более реально понесенные должником издержки по хранению вещи (например, по кормлению отданного на постой коня, по выгуливанию скота и т. д.), а также возможные причиненные вещью убытки. Поклажеприниматель обязывался к тому, чтобы вернуть вещь в физической целости, но без строгого соблюдения ее первоначального качества (например, отданная на хранение статуя покрылась патиной, мрамор заветрел и т. п.).

В случае поклажи вещей, определенных родовыми признаками, возникал особый случай договора — необычная поклажа (depositum irregulare). В этом случае должник обязан был возместить все прямые потери, происходившие с вещами во время хранения (уменьшение количества зерна, вина и т. п.). К нерегулярной поклаже относилась и сдача на хранение денег в незапечатанном виде (с запечатанными деньгами спецификации не возникало). По признаку смешения вещей они переходили в собственность поклажепринимателя (как правило, банкира), а поклажедатель приобретал соответствующее требование о возмещении суммы и о прямых потерях, в качестве которых теперь выступали проценты за пользование деньгами.

Еще один специфический случай поклажи с особыми последствиями для сторон наступал в экстраординарных обстоятельствах, когда кредитор вынужден был прибегнуть к помощи хранителя (стихийные бедствия, пожар и т. п.) — depositum miserabile. Если договор возникал как вынужденный ответ на предложение услуги со стороны поклажепринимателя, то, чтобы избежать злонамеренного использования тягостных обстоятельств, поклажедателю давалось право иска о возмещении возможных убытков от незаботливого хранения в двойном размере против реальной стоимости его вещей.

Ответственность по договору поклажи начиналась с момента принятия вещей на хранение и строго обусловливалась поступлением этих вещей в реальное обладание, т. е. поклажа также относилась к категории реальных контрактов.

Договор найма

Совокупность разнопорядковых сложных действий двух сторон по поводу возмездного использования одной из них вещей или действий другой получила обобщенное регулирование в качестве договора найма (locatio-conductio). Подобно куплепродаже, в этом договоре в едином правовом акте соединялись два самостоятельных действия, в равной степени рождавшие обязанности для сторон: передача вещи или действия и их оплата. Наем — это такой договор, по которому одна сторона передает другой вещь или услугу на срок, а другая сторона передает первой в собственность вещь или деньги в качестве возмещения.

Смысл договора найма в том, что наймодатель передает наймополучателю предмет договора во временное пользование, а сам получает в порядке возмещения деньги или вещи на праве собственности, т. е. происходит обмен права собственности на право пользования или на чистое обязательство.

Предмет договора найма разнообразен, и в зависимости от предмета римское право выделяло внутренние подвиды этого договора: можно нанимать вещи для своего хозяйственного использования, можно нанимать работу или услуги безотносительно к их конкретному содержанию, можно нанимать человека на работу, имея в виду ее результат, т. е. хозяйственный смысл для наймодателя представляет не процесс, а то, что выйдет в итоге.

Подобно купле-продаже, наем также состоит из двух стадий: соглашение о найме и собственно исполнение договора; в отношении первого подвида может быть совпадение этих стадий по времени, в отношении найма услуг и работы (подряда), безусловно, подразумевается разрыв во времени между соглашением и исполнением, при найме услуг специально имеется в виду некоторая длительность исполнения, поскольку без этого требования нет качества найма услуг.

Хозяйственную выгоду из договора получают две стороны, следовательно, это двусторонняя сделка, и обязательства в равной мере касаются обеих сторон. Наймодатель обязан предоставить вещь, услуги или работу точно в срок в соответствии с соглашением и соответствующего качества и количества со всеми принадлежностями и подразумеваемыми итогами. Наймополучатель обязан, во-первых, принять вещь, услуги или работу и, во-вторых, оплатить либо в точно обусловленной договором сумме, либо пропорционально использованию.

Возмещение по найму может иметь вид не строго денежного вознаграждения: например, при найме недвижимости может иметь место выплата вознаграждения в виде продуктов с этого участка (оброка).

В отличие от договора ссуды, наем вещей не обязывает наймодателя возмещать издержки по содержанию вещи, поскольку изначально это договор возмездный (поддержание вещи в нормальном состоянии, кормление нанявшегося в услужение человека лежит на наймополучателе).

Наниматель вещи нес ответственность за сохранение физического качества вещи, но не за неизменность этого качества, поскольку смысл договора заключался в использовании, что предполагало возможность изнашивания. Улучшение вещи, не вызванное необходимостью, не оплачивалось; ухудшение расценивалось по мере изменения вещи. В процессе найма допускалось изменение условий найма в пользу нанимателя по его одностороннему требованию; изменение в пользу наймодателя (либо нанявшегося) не допускалось.

Договор найма считался действительным с момента соглашения, т. е. это был консенсуальный контракт. Обязанности сторон определялись также с момента соглашения: даже если исполненная работа погибнет или не состоится без вины подрядчика, наниматель обязан оплатить ее полностью в соответствии с первоначальным соглашением.

Договор поручения

Безвозмездное выполнение услуг или работы одной стороной в пользу другой приобрело вид специального договора поручения (mandatum). Поручение было односторонним договором, и требование безвозмездности было главнейшим определяющим его свойством: “Оплата уничтожает поручение”.

Согласно этому договору предполагалось, что одна сторона дает поручение выполнить в свою пользу действия, а другая принимает на себя эти обязанности из соображений вспомоществования или “обычаев торгового оборота”.

Предметом договора поручения могло быть выполнение услуг или работы, во-первых, реальных, во-вторых, дозволенных, в-третьих, нравственных; кроме того, предполагалось, что первая сторона (поручитель) имеет определенную хозяйственную выгоду от поручения — отсутствие этого ставило под сомнение договор по причине возможного обмана (doli). Поскольку договор рассматривался как односторонний, поручитель мог в любой момент заявить о прекращении договора; вторая сторона обязана была выполнить поручение в любом случае, не могла произвольно снять с себя поручения, не могла изменить условия поручения (продать вещь, например, не за предписанные 100 сестерций, а за 80; но и за 200 тоже не могла). Ответственности за качество и объем выполненного тоже не было, главным было следование условиям поручения по форме; все возможные оговорки и исключающие условия можно было совершать только на основании дополнительных соглашений-пактов к основному договору, не имевших самостоятельной силы.

Обязанности оплатить у поручителя за исполненное поручение в собственно правовом смысле не было; у принявшего поручение не было и оснований для требования этой оплаты. Однако следование “добрым нравам” предполагало, что поручение будет оплачено. В отношении поручения особым категориям исполнителей (лицам интеллектуальных или почетных профессий — врачам, учителям, юристам) сложилось специальное понятие honorarium, которое не имело отношения ни к содержанию поручения, ни к его интересности для поручителя, но только к тому, к чьим услугам прибегали.

Исполнитель поручения мог претендовать на возмещение убытков, понесенных им в ходе исполнения поручения, — но только действительных, а не подразумеваемых; упущенная выгода возмещению не подлежала. Ответственность за исполнение поручения лежала только на взявшем его: не можешь исполнить — не берись.

Договор товарищества

Объединение хозяйственных усилий нескольких лиц (услуг, работы, но не объединение только вещей) для достижения совместной цели определялось как товарищество (societas). Римское товарищество характеризовалось как особый институт частного права, восходящий к семейно-патриархальным связям: “Товарищество — своего рода братство”.

Товарищество представляло собой объединение средств и усилий нескольких лиц (в римском праве не было точного решения, сколько лиц могут минимально считаться товариществом; видимо, двое тоже могли образовать товарищество) для достижения единой цели, соответствующей личным интересам каждого из лиц, т. е. предполагалась определенная цель товарищества. Бесцельное товарищество, не стремящееся к выгоде для своих членов, ставило под сомнение действительность договора. В деятельности сторон интересы товарищества должны были доминировать: “Прежде всего следует принимать во внимание интерес товарищества, а не одного из членов”. Формально члены товарищества находились в нем на равном положении.

Товарищество не создавало самостоятельного субъекта права, тем более оно не признавалось юридическим лицом, способным к самостоятельным юридическим действиям. Если в итоге деятельности товарищества получалась материальная прибыль или ценные вещи, то они рассматривались как совместная собственность членов товарищества (cоndominium); “вступая в товарищество, никто не перестает быть собственником своего имущества” — т. е. особой собственности товарищества (как, например, юридического лица) не существовало.

Товарищество учреждалось простыми неформальными действиями: “Товарищество можно учредить словами, действиями или через вестника”. Его действительность и обязательность для сторон согласования своих действий с интересом товарищества начиналась с момента соглашения, т. е. товарищество представляло также консенсуальный контракт. Главной целью товарищества предполагалась итоговая прибыль. Распределение этой прибыли должно было быть предметом специального соглашения между членами товарищества: она могла распределяться пропорционально имущественному вкладу в деятельность товарищества, вложенным усилиям и т. п. Если не было специального соглашения, то распределение прибыли осуществлялось равными долями. Не допускалось (т. е. ставило под правовое сомнение смысл договора) “львиное товарищество”, когда в пользу одной стороны шли все прибыли от деятельности, а на других возлагались все обременения деятельности. Убытки от возможной деятельности товарищества также возлагались либо поровну, либо в соответствии с вкладами.

Установление внутренней вины среди членов товарищества (кто больше виноват в убытке, кто меньше) правом не предусматривалось.

Прекращалось товарищество с выходом хотя бы одного из его членов, согласия на это других не требовалось (правда, в конце классической эпохи устанавливались некоторые временные ограничения, обязывающие товарищей к продолжению предпринимательской деятельности). Прекращалось товарищество с окончанием (исполнением) его цели (например, корабль построен). Перед третьими лицами от имени товарищества мог выступать только специальный представитель, член товарищества действовал только от своего имени.

Источник