что такое пресс хата в колонии
Что такое пресс хата в тюрьме
Несмотря на заявления о принципах гуманности, как основы работы правоохранительной системы, проблема насилия над подозреваемыми, задержанными и осуждёнными остаётся актуальной.
Среди методов воздействия на заключённых применяется пресс хата. Это камера, в которой находятся заключённые, выполняющие указания тюремной администрации. В такую камеру помещают осуждённого или подозреваемого (если он ещё в СИЗО) для того, чтобы заставить выполнить требования следователя или офицеров ФСИН.
Методы воздействия в пресс хате
Причины конфликтов между арестантом и представителями правоохранительных органов могут быть совершенно разными. На этапе ведения следствия, следователь часто не имеет достаточного количества объективных доказательств вины подозреваемого. Чтобы дело довести до суда ему необходимо признание задержанного в совершении преступления. Когда сам человек не соглашается написать заявление о чистосердечном признании, несмотря на обещание смягчить приговор, на него начинают давить, чтобы принудить к такому признанию своей вины.
Если запугать арестанта не удаётся, следователи переходят к физическому насилию. Поместив заключённого в специальную камеру, которую и именуют пресс хатой, сами сотрудники СИЗО могут участвовать в избиении непокорного арестанта, либо направят на него других заключённых, которые выполняют указания полицейских взамен за определённые послабления во время отбытия срока.
Цель отправки человека в пресс хату – сломить его морально и физически. Поэтому в ход идут всевозможные издевательства и угрозы. Человека пытаются заставить бояться, чтобы потом сделать его полностью управляемым. Степень подавления может быть максимально жёсткой, вплоть до применения сексуального насилия.
Кто такие «шерстяные»?
Желая подавать волю заключённого, администрация тюрьмы не всегда действует собственноручно. В пресс хаты обычно населяют подконтрольных арестантов, которых другие осуждённые называют «шерстяными» или «шерстью». Эта каста в тюремной иерархии ненавидима всеми остальными. Их статус не выше опущенных.
Есть вопрос к юристу? Спросите прямо сейчас, позвоните и получите бесплатную консультацию от ведущих юристов вашего города. Мы ответим на ваши вопросы быстро и постараемся помочь именно с вашим конкретным случаем.
Телефон в Москве и Московской области:
+7 (495) 266-02-45
Телефон в Санкт-Петербурге и Ленинградская области:
+7 (812) 603-78-25
Бесплатная горячая линия по всей России:
8 (800) 301-39-20
Но в отличие от последних они пользуются покровительством тюремной администрации, поэтому не находятся в обычных камерах, а живут отдельно. Так надзиратели защищают их от расправы со стороны других заключённых. А «шерстяные» в свою очередь делают то, что скажут им сотрудники ФСИН. Подавление новоприбывших и не ужившихся с начальством тюрьмы заключённых – главная задача «шерстяных».
Несмотря на защиту со стороны офицеров ФСИН, нередко прислуживающие им заключённые становятся жертвами расправы. Иногда другие заключённые находят их и после освобождения.
Как не попасть в пресс хату?
Стопроцентной гарантии того, что осуждённого не отправят в это ужасное место, не существует. При соблюдении режима и отсутствии конфликтов с администрацией колонии или следственными органами во время нахождения в СИЗО осуждённого обычно не трогают и не пытаются подавлять.
Но никогда нельзя исключить человеческий фактор, случайный конфликт, тем более в тюремных условиях, да и интерес следователя в скорейшем раскрытии дела.
Что делать, если попал в пресс хату?
Если избежать попадания в такую камеру не удалось, нужно попытаться выдержать прессинг. Это непросто и универсальных рецептов здесь нет. Всё же ряд общих советов дать можно:
Сопротивление превосходящему числу сокамерников не всегда приводит к успеху. Но пережив прессинг в таком случае заключённый сохраняет уважение среди других арестантов. Сломившись его можно легко потерять.
Что значит «пресс-хата» в тюрьме?
Часто в представители правоохранительных органов пытаются усмирить или выбить признание из заключенного всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
Одним из самых распространенных способов является помещение человека в так называемую пресс-хату. Это место страшит не только судимых впервые, но и бывалых зеков.
Итак, давайте разберемся, что такое пресс-хата, и как себя вести, если вас решили туда отправить.
Кто такие «шерстяные»?
Часто администрация тюрьмы выполняет экзекуцию над заключенным не напрямую, а при помощи приближенных и подконтрольных им заключенных.
Эта категория зеков носит название «шерстяные», и в тюрьме их место едва ли не ниже «опущенных».
В обычных камерах такие люди не появляются — там их ждет жестокая расправа. Некоторых кара настигает и после освобождения.
За что можно попасть в пресс-хату
Профилактика — лучшее лечение, а потому первым делом стоит разобраться, как можно избежать попадания в пресс-хату. Обычно прессуют тех, кто отказывается сотрудничать со следствием или администрацией тюрьмы, открыто демонстрирует свою непокорность, ведет себя провокационно.
Вначале в ход обычно идет психологическое давление: следователь (если речь идет о СИЗО) красочно описывает заключенному ужасы тюремной жизни, что значит стать зеком, о невозможности ведения нормальной жизни после отсидки.
Часто за явку с повинной обещают значительное снижение срока заключения (что, впрочем, далеко не всегда оказывается правдой). Если это не помогает, в ход идут более весомый аргумент — избиение, лишение сна.
Что делать, если попал в пресс-хату
К сожалению, избежать попадания под прессинг удается не всегда. И на этот случай надо знать, как вести себя в пресс-хате, чтобы выйти оттуда с минимальными последствиями для себя.
Конечно, универсального средства не существует. Но приведенные ниже советы смогут помочь тем, кто хочет знать, как выжить в пресс-хате:
К сожалению, многие истории о том, как ломают зеков в пресс-хатах, остаются актуальными и в 2021 году.
Казалось бы, везде продвигаются идеи гуманизма и уважению к человеческому достоинству, однако это мало влияет на методы работы правоохранительных органов.
Потому даже если ваша жизнь сложилась так, что вы оказались в СИЗО или ИВЛ, следует быть готовым ко многим трудностям и испытаниям, в том числе и самым жестким.
Что такое пресс-хата в тюрьме
О пресс-хатах слышали даже те, кто никогда не содержался в учреждениях УИС. В СМИ то и дело появляются сообщения о том, что в том или ином изоляторе обнаружена пресс-хата. Региональный УФСИН при этом всегда находит миллион доказательств отсутствия пресс-хат, а потом появляются и члены продажных ОНК, готовые подтвердить, что осуждённые на очередном видео подрались из-за сигарет. ZNBM.ru отвечает на один из популярных вопросов читателей нашего канала в Яндекс.Дзене – что такое пресс-хата в тюрьме.
Что такое пресс-хата в тюрьме
Пресс-хатой называют камеру, в которую неугодных осуждённых отправляют для того, чтобы поставить на место или выбить нужные показания. Несмотря на то, что пресс-хаты бывают и на зоне (в колониях), в основном это явление связано со следственными изоляторами – СИЗО.
Пресс-хата в тюрьме – это явление, невозможное без поддержки администрации учреждения. Обычно это небольшая камера, в которой содержатся физически крепкие осуждённые (как правило, за серьёзные преступления – жестокие убийства, людоедство и так далее), вступившие в сговор с руководством изолятора.
В нужный момент в пресс-хату переводят неугодного осуждённого, после чего обитатели камеры проводят с ним воспитательную работу. Внутрикамерный видеорегистратор при этом почему-то перестаёт работать, а дежурный оперативник внезапно становится туговат на слух.
Для чего нужны пресс-хаты в тюрьме
В основном, пресс-хаты в тюрьме используются для трёх вещей:
Вообще, в российском УПК (Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации) заложены принципы разделения ответственности – задерживает человека одно ведомство (полиция), следствие ведёт другое (Следственный комитет), содержит третье (ФСИН). По задумке, над всем этим ещё есть прокуроры, которые осуществляют надзор, и судьи, которые вершат правосудие.
На деле, все эти органы переплетены между собой и работают сообща. Полицейские дознаватели пробивают человека, собирают информацию и понимают его слабые места, следователи шьют дело, фсиновцы выбивают нужные показания, а судьи финализируют происходящее, без особых разбирательств отправляя человека на зону.
Справедливость по-русски – это когда на суде человеку дают срок, после пересчёта совпадающий с периодом, отбытым в СИЗО. Выходит, что человека отпускают на свободу, но при этом не оправдывают. Судимость при этом не считается – поэтому большинство таких осуждённых не пытаются отстаивать права и требовать компенсаций. Они попросту спешат вернуться к обычной, нормальной (вольной) жизни.
Как выбивают показания в пресс-хатах?
Показания выбивают в двух ситуациях.
Первая – когда человек виноват и пытается «съехать», а следователь не может сделать нормально свою работу и обосновать обвинение.
Вторая – когда человек не виноват, а дело ему «пришили». Следователь в этой ситуации, как правило, или хочет поставить галочку в статистике, или закрыть неудобный «висяк» – дело, раскрыть которое традиционными методами не удаётся, а оно висит у кого-нибудь из начальников на контроле.
В обеих ситуациях, из человека будут выбивать показания силой. Скорее всего, из пресс-хаты он выйдет или признавшим вину, или опущенным, или вперёд ногами. Иногда подследственному удаётся откупиться – в этом случае, денег нужно занести не только обитателям пресс-хаты, но и сотрудникам учреждения, а часто – и следователю.
Как и зачем ломают в пресс-хате?
Неудобных подследственных могут отправить в пресс-хату, чтобы «сломать». Как правило, речь идёт о особо ретивых поборниках прав человека, доставляющих неудобства руководству СИЗО, требующих вызвать надзирающего прокурора, пишущих жалобы общественникам, и так далее.
Если в пресс-хату отправлен такой пассажир, задача работников камеры пыток – поставить человека на место, объяснить, как надо себя вести, чтобы не доставлять неудобств администрации.
Ломают и психологически – угрозами, пошлыми обсуждениями родственников (обычно женщин) с подробностями сексуальных утех с ними. Нередко попадание в пресс-хату сопровождается наложением незаконных ограничений и со стороны администрации. Например, осуждённому могут ограничить передачи, запретить свидания, сократить паёк пищи, не давать воды, не оказывать медицинской помощи.
Вымогательство денег в пресс-хатах
Вымогательство денег – ещё одна распространённая деятельность пресс-хат. Если администрации стало известно о том, что у кого-то из подследственных есть деньги – его могут перевести в пресс-хату. Силовое или психологическое воздействие крепких мужчин помогает пассажиру легче расстаться с деньгами.
Нередко средства беззастенчиво переводят прямо на личные карточки сотрудников изолятора. Жаловаться разведённые подследственные идут редко – переживают за свою жизнь и за близких. ZNBM.ru известно как минимум о нескольких случаях, когда деньги переводились «на сбер» БОРам – заместителям начальников СИЗО по безопасности и оперативной работе. У редакции нет сомнений, что в доле и начальники, и представители региональных управлений ФСИН.
Почему возможны пресс-хаты в тюрьмах?
К сожалению, самый разумный ответ – потому что мы в России. Верховенство закона в нашей стране существует пока лишь на бумаге и в вымышленном мире чиновников. На деле, прав тот, у кого больше прав. У подследственных никаких прав, разумеется, нет. Заключение под стражу лишило их даже самого базового права человека – права на свободу перемещения.
Почувствовав свою силу, сотрудники СИЗО и лагерей позволяют себе лишнее, пользуются вседозволенностью и возможностью скрыть свои действия за железными дверями и кирпичными стенами изоляторов. Это закрытая зона, и что там происходит – тайна, покрытая толстым слоем вранья всех участников процесса. Почти тепличные условия для злоупотреблений силой.
Вседозволенность чувствуют и подследственные (а чаще – уже осуждённые), «работающие» в пресс-хатах. Арестанты относятся к ним с презрением, зовут таких людей «шерстяными» или просто «шерстью».
Кто такие шерстяные в тюрьме?
Как уже было сказано выше, «шерстяными» (или просто «шерстью») называют тех заключённых, которые «работают» в пресс-хате. В ходу и другие названия – «быки», «лохмачи» (или даже «лохматки» – с намёком на ориентацию).
Как правило, арестанты относятся к шестяным принебрежительно. В некоторых учреждениях (в более «чёрных» тюрьмах) – даже хуже, чем к опущенным.
Обычно, «быки» – физически крепкие (нередко внешне страшные) осуждённые, боящиеся перевода в обычную камеру или отправки «на зону». Такие люди чувствуют за собой какие-то косяки – обычно связанные или с неправильной ориентацией, или состоящие в близких отношениях с органами. В обычных хатах, на этапах и в колониях этих людей ждёт расплата за содеянное. Вот и решают они остаться в тюрьме.
Если «шерстяной» всё-таки попадает в колонию, его ждёт довольно тяжёлая жизнь. Нередко таким осуждённым силой набивают соответствующие наколки, по которым их без труда узнают в любом учреждении. Известны случаи, когда помеченную таким образом «шерсть» бывшие сокамерники находили на свободе и убивали.
Как правило, в пресс-хате работает целая бригада – есть бригадир и несколько его подчинённых. Но случаются и одиночные камеры пыток. Нередко временной пресс-хатой становится карцер (или даже «стакан»), куда жертву переводят одновременно с быком. Сотрудники учреждения при этом отвлекаются, а камеры видеофиксации начинают барахлить.
В СИЗО шерстяным живётся неплохо – у них часто есть телефоны, сотрудники оперчасти приносят им еду, выпивку, иногда выдают наркотики (за хорошую работу) или даже приводят женщин. Обыски быков и обыски («шмоны») в пресс-хатах тоже случаются нечасто и проводятся формально.
Существуют ли пресс-хаты сейчас?
Вопрос существования пресс-хат в сегодняшних СИЗО – крайне спорный и много обсуждаемый. ФСИН стоит на том, что пресс-хат в России больше не существует. Общественники (те, кто не кормятся с рук граждан начальников) регулярно находят действующие образцы.
Мы считаем, что даже в тех случаях, когда пресс-хаты в СИЗО отсутствуют на постоянной основе, оперативные сотрудники учреждения имеют наготове команду быков, при помощи которых можно организовать временную камеру пыток.
То есть даже если постоянно действующих пресс-хат действительно не осталось (или почти не осталось), методы эти всё равно используются во всех учреждениях ФСИН без исключений. С распространением смартфонов (да, и в тюрьмах – тоже) всё больше историй становятся достоянием общественности. Фсиновцам и продажным ОНК становится всё сложнее выдавать всплывшие истории за потасовки уголовников на почве личной неприязни.
Если вам доподлинно известно о существовании пресс-хат в конкретных учреждениях ФСИН – напишите нам, мы сохраним вашу анонимность, проведём расследование и опубликуем его результаты. Мы постараемся привлечь виновных к ответственности и самих отправить в тюрьму.
Все о пресс-хате в тюрьме и зоне. Что делать, если попал?
— Как быть, если попал в пресс-хату.
— Многое зависит от твоей статьи. Далеко ходить не буду, приведу свой пример. Попал я в 2000 году. На меня вешали четыре статьи. За первую я согласен, то есть угон. Я даже от этого не отказывался. Угон, 158 статья. Важно было то, что мне попался нормальный прокурор и хорошая адвокат, женщина, была. Не буду я фамильничать, ни к чему это. Получается, по четырем статьям иду, я же в отказе. Мне повесили 18 лет особого режима. И как вы думаете, я с этого спрыгнул? Во-первых, прокурор вошел в мое положение. Адвокатша тоже была нормальная. Она быстренько рассказала, распедалила мне всю ситуацию. При этом опять же я с самого начала был в отказе.
Посадили меня в «тройник», другими словами, в камеру на шесть или четыре человек, могут посадить один на один. Что и как делать на пресс-хате? Я же тогда не очень опытный был по тюрьмам. Получается, меня посадили на пресс-хату, но ведь не сразу начали лупцевать. Мытьем да катаньем, как, да что. Один из нас четверых каждый день не по разу с хаты выходил. Мне тогда не до этого было, куда он уходит, да зачем. А он оказывается прислушивался, принюхивался, как я себя веду. И ходил, оказывается, к «куму» на свиданку. Ну, и, видимо, «кум» с него тряс, что там, как там Хохол себя ведет. Ну, как? Гонит он, волосы дыбом стоят, 18 лет запросили, сами подумайте. Считай, на полжизни рукой махнул и все. Ладно, у них первый день толку нет, второй день, и получается в результате, такой у нас диалог. На третий день мне говорят, мы тебе сейчас отвесим п**** хороших и все в таком духе. В общем, жесткий такой диалог. Я им говорю, давай по нашей стороне отпишем, кто, что, как, почему. Мне говорят, да не надо ничего писать, все равно получишь. Я им, да, базара нет, один на один давай.
Снова диалог: мы же тебя убьем. Говорю, давайте. Мне говорят, что, вскрываться будешь? А это неизбежно, если не хотите, извините, остаться покалеченным. Одно из двух. Либо с тобой что-то сделают, либо ты сам. Мне говорят, так ты будешь вскрываться? Я им, вы что, ребенка нашли? Сколько сроков отмотал, сколько народу видел поизрезанных, говорю, я не буду вскрываться. Ну, и один дядька тут говорит, что вы до него докопались. Три дня мычит, спать, не спит, гонит на своей волне. Это первый гусек нам такой попался. Вы от него ничего не добьетесь. Ну и один из трех, другой, говорит мне, на тебе «мойку», вскрывайся и показывает на живот. Говорю, а что так-то? Второй мне говорит, да бери вены режь. Я хоть и был на своей волне, им отвечаю, слышь, мужики, пузо я резать не буду, вены тоже. Если мне надо вскрыться, то я сразу по «соникам» резану и все, я на вашей совести буду. Такой вот диалог.
То есть из меня выбивали показания. Доказать ничего не смогли. «Кумовья» на тюрьме доказать тоже ничего не смогли. И получается, я спрыгиваю с двух статей. Да, я забрался в машину, угнал, но нас было 4 человека, то есть приятель был с подругой, и у меня была подруга. Сколько нас народа? Правильно, 4 человека. Я машину всего сутки погонял. А ведь все видели, я у всех на глазах был. А в багажнике-то «жмурик» был. И что тут сказать. Трое посторонних людей. Причем, та подруга моя, ее показания свидетельские не приняли. Так и сказали, у вас близкие отношения, ты может, заодно с ним. Но ведь была еще пара. Те вообще посторонние люди. Да, общались там типа, привет, на машине можешь ездить? Хорошо, тогда поехали. И все, ночь и полдня мы пробухали. Но ведь я у всех был на глазах, понимаете. Но это не суть. Суть в том, что мне 105, 4 вменить решили. А когда эксперты доказали, что труп не сутки, не двое, не трое в багажнике пролежал, тогда только от меня отвяли. И то, я проехался по тюрьме нормально. Самое большое, трое суток в одной хате пробыл. А потом до конца недели практически по всему этажу проехал. Два, три часа, час, 30 мин, 20 мин в одной из хат пробыл. Скажете, а, так ты горнолыжник? Нет, я не горнолыжник. Просто в каждой камере свой подход. И сажали именно туда, где вот такие держиморды сидели, рулили балом. А в то время, т.е. 2000 год физическая сила не все решала, но делала кое-что. Я подойду прямо.
2000 год, только-только телевизоры разрешили на тюрьме. Хочешь в камере лежать спокойно, пузо чесать и телевизор смотреть? А ведь за это надо платить. За телевизор платить, за свет платить. А где тебе эти бабки взять? И все. Ты пошел на диалог. На тебе телевизор, ты только вон того Васю раскуси. Почему по 20-30 минут был практически в каждой хате, где-то часы, где-то минуты? Скажете, что я ломал людей. Не, этого не было. У меня итак за плечами была уже цифра 18 лет, хоть я и был в отказе. И «мусора» практически ничего сделать не могли, поэтому кидали меня практически в каждую хату. Думали, смотрели, где я быстрее расколюсь. У нас городок небольшой, и тюрьма не слишком большая. Получается, чуть ли не в каждой второй камере был знакомый. Я же не первый срок тянул. Они мне так и говорили, Хохол, хочешь, ломись. Говорю, а что я буду ломиться. И «мусора» смотрят по обстоятельствам, сделать ничего не могут. Представьте, вы сегодня за день уже три камеры проехали. Вы же как-то морально, физически устали, правильно? Вам хочется просто прилечь, просто чифирнуть. А тут «робот» открывается, и оттуда кричат, Хохол, с вещами на выход. Говорю, все, ребята, я поехал, горнолыжное настроение. Тот, кто срок мотал, меня правильно поймет. А кто не мотал, тому и не надо меня понимать.
Кадр: фильм «Falun Gong»
В Омске полным ходом идет громкий судебный процесс над сотрудником местной колонии: тюремщик сколотил банду из осужденных спортсменов, которые по его команде избивали и унижали зэков-новичков. Обвиняемый лично присутствовал на экзекуциях и поощрял мучителей — все ради того, чтобы сломить волю человека. Такие методы «воспитания» — не редкость в местах лишения свободы. Жуткие конвейеры по ломке заключенных — «пресс-хаты», на тюремном жаргоне — существовали еще во времена СССР и процветают до сих пор. «Лента.ру» пообщалась с бывшими осужденными, прошедшими через пресс-хаты, и выяснила, как работает механизм абсолютного насилия.
Горячий прием
Следственный комитет России (СКР) в конце марта направил в суд уголовное дело 32-летнего Василия Трофимова, работавшего инспектором отдела безопасности исправительной колонии №7 Омской области. Однако процесс над ним не начался до сих пор: заседания трижды переносились из-за неявки свидетелей.
Как именно это происходило — можно узнать из видео, опубликованного на странице в Facebook Петра Курьянова, бывшего осужденного, теперь работающего в фонде «В защиту прав заключенных».
Что грозит Трофимову? Ему вменяется только превышение должностных полномочий, так что суровое наказание он вряд ли понесет — подтверждением этому могут служить аналогичные дела. К примеру, не так давно суд в Орске приговорил исполняющего обязанности начальника СИЗО-2 Оренбургской области Евгения Шнайдера и начальника оперативного отдела спецучреждения Виталия Симоненко к двум и четырем годам заключения соответственно за избиение троих заключенных, один из которых от травм скончался.
Бычье дело
Пресс-хата — это камера с подсаженными администрацией осужденными, рассказывает «Ленте.ру» Петр Курьянов. Такие «штурмовые» камеры создаются в СИЗО и колониях для выбивания признательных показаний, ломки личности, вымогательства денег и других ценных вещей.
— Человек попадает в СИЗО и не хочет мириться с навязанным администрацией порядком. И вот там ему доходчивым методом объясняют ситуацию, — рассказывает наш собеседник. — Для этого сотрудники СИЗО выбирают из контингента кандидатов в «активисты», своего рода помощников, которые и будут пачкать руки побоями. На сотрудничество с администрацией охотно идут «быки» — атлетически сложенные, накачанные, с одной работающей извилиной, которым грозит долгий срок.
По словам Курьянова, на суде «быки» обычно сразу признают вину и получают свой срок по особому порядку. После этого их либо оставляют отбывать наказание в СИЗО, либо отправляют в колонию. Там «быки» понимают, что если не будут сотрудничать — весь срок будут жить плохо, без поблажек. А за выполнение любого каприза администрации есть различные льготы и реальная возможность выйти по УДО. С такими «понимающими» администрация на полгода заключает подобие контракта: в нем осужденные указывают ФИО и пишут о желании сотрудничать с администрацией.
Такое сотрудничество дает заключенному право пользоваться мобильным телефоном, в камере его назначают старшим. Если «активист» в СИЗО, то за сотрудничество он получает право покидать камеру под видом похода в санчасть, на деле же он идет к оперативнику, где ему дают указания, кого «прессануть», чтобы выбить нужные показания или деньги. В итоге набирается команда «активистов» — обычно три человека. Один из них старший, двое остальных — подмастерья. Их из разных камер сводят в одну, потом к ним подсаживают человек пять-семь, в зависимости от вместительности помещения. Эти сидельцы, как правило, из разряда беспроблемных — тише воды, ниже травы, чаще это просто фон.
— Старший и его заместители расстилают одеяло — поляну и объясняют им порядки: сидите здесь весь день на корточках, — рассказывает Курьянов. — Проще говоря, создается невыносимая атмосфера, чтобы всякий новоприбывший с порога понял, куда он попал. Мужички сидят, терпят — камера готова к приему арестанта, который в разработке у оперативников. На него есть заказ от следователя: нужно «расколоть» — чтобы, когда вызовут на допрос, был готов признаться в том, в чем нужно. Вот заходит этот человек в камеру, и ему сразу с порога: «Ты чего? Разуйся, поздоровайся». Одним словом, встречают недружелюбно. В других-то камерах человеческие отношения, а тут — зверинец. Курить запрещают или дают, например, через три часа, изгаляются, как могут, на что фантазии у «прессовщиков» хватит.
Фото: Юрий Мартьянов / «Коммерсантъ»
Человеку, которого отдали на «обработку», заламывают руки, вытаскивают телефон и говорят, что сейчас его сфотографируют с головой в параше и выложат в интернет или родственникам пошлют. Или «опущенных» вызовут и поставят рядом.
«Для мужчины это очень серьезное давление на психику. Ори он — никто из администрации не прибежит: там понимают, что ребята работают», — поясняет собеседник «Ленты.ру». Вскоре «прессовщики» объясняют своему объекту: на явку к следователю нужно согласиться — и все рассказать. А на суде, мол, откажешься от своих слов и скажешь, что тебя заставляли — так можно делать.
«Тебе нравится сидеть на одеяле?»
Пресс-хаты одинаково работают что в СИЗО, что на зонах. Люди в них весь день сидят на корточках на одном одеяле, за границы которого нельзя заступать. Семеро взрослых мужчин проводят так день за днем — и терпят. Вольготно чувствуют себя только старший «активист» и его помощники — они к одеялу не привязаны. Через какое-то время «прессовщики» обращаются к одному из терпящих с простым предложением: «Тебе нравится сидеть на одеяле? Конечно, нет. Давай к нам! Мы поделимся с тобой продуктами, будешь курить, когда захочешь, спать на шконке. »
Обрадованный арестант — назовем его Васей, — конечно же, соглашается — и становится помощником «активистов». Когда в пресс-хату прибывает новичок, новоявленный «активист» объясняет ему правила: вот здесь сидеть, не разговаривать или разговаривать шепотом, курить или пить чай — с разрешения старшего. А потом старшие товарищи говорят Васе, чтобы его родственники на карту им скинули деньги.
Фото: Александр Подгорчук / «Коммерсантъ»
— Васино положение изменилось, стало более благополучным, — объясняет Курьянов. — И если у него есть возможность попросить деньги у кого-то из близких, то он, конечно, попросит — и родственники помогут, чем могут. Ведь в тюрьме сидят люди с разными возможностями. Или телевизор в камеру нужно, и Васе говорят: давай плазму поставим, с операми договоримся, они разрешат нам на флешке любые фильмы смотреть. Или еще один телефон нужен, а это расходы: операм за пронос дать, интернет подключить, связь оплатить.
И вот Вася отдал 100 тысяч рублей. Наступил новый месяц — и ему говорят: пусть твои еще денег отправят, а то вернешься на одеяло и будешь сидеть как все. И так — до бесконечности.
— Если такой полторашкой ударить по голове пару раз, гудит голова долго, — объясняет Курьянов. — В камерах стоят бутылки — и не придерешься, а они используются для таких вот целей. Впрочем, если говорить о колониях, то как только осужденные попадают в карантин, им сразу дают понять, как себя вести, чтобы не получать затрещин и не терпеть издевательства. Если же на зоне кто-то посмел ослушаться — его быстро через штрафной изолятор (ШИЗО) переводят на строгие условия содержания. Там закрытый режим — и такие же невыносимые условия, как в пресс-хатах.
«Неважно, что голова набок висит»
— В те годы, когда я сидел [в 2000-х], в Саратове пресс-хат было через одну, одна треть точно прессовых. Сейчас от силы на корпус одна-две, и сидят там не 10-15 человек, как раньше, а 5-7, — рассказывает Курьянов.
В 2016 году он посетил саратовский изолятор как общественный защитник и до сих пор общается с теми, кто оттуда выходит.
— Старшим был отсидевший срок на тюремном режиме — это самый строгий, дают за многочисленные взыскания. Такой матерый жук, — рассказывает собеседник «Ленты.ру», — Он отсидел 14 лет и опять врюхался в какую-то фигню. И если на прошлом сроке он заслужил себе крытый [тюремный] режим за противостояние с администрацией, то вновь заехав, он понял, что здоровья уже не хватит, и «переобулся» — начал сотрудничать с администрацией. Накачанный, в прошлом занимался единоборствами, он стал трясти семерых сокамерников: вымогал деньги, склонял к явкам.
По словам Курьянова, раньше на пресс-хатах работали куда более топорно, чем сейчас.
Фото: Владимир Вяткин / РИА Новости
— Я застал такое: дважды в день приходят с проверками, посчитать по головам. И вот в пресс-хате лежит избитый человек, наглухо отдубашенный, его в чувство привести не могут. И что делали: этого человека стоя приматывали за руки скотчем к двухъярусной шконке, рядом с ним вставали на поверку остальные сокамерники, и получается, что он в толпе стоит на ногах — неважно, что он без сознания, что голова набок или вниз висит. Стоит вертикально — и ладно. Сотрудники [администрации] зашли, посчитали по головам, все в порядке.
Сейчас «активисты» действуют аккуратнее, да и пресс-хат стало меньше. В 2010 году были отменены общественные секции дисциплины и порядка, состоявшие из «активистов». По сути это были легализованные сборища стукачей и «быков», благодаря которым целые колонии считались пыточными. Но если в колонии или изоляторе, как сегодня, есть одна-две пресс-хаты — этого вполне достаточно, чтобы держать в страхе весь контингент.
Впрочем, по данным Петра Курьянова, в московских СИЗО сейчас нет «настоящих пресс-хат». Он полагает, что в Москве администрации учреждений не могут себе позволить такое явное нарушение законов, как на периферии. Но такие камеры до сих пор существуют в СИЗО Саратова, Екатеринбурга, Челябинска, Минусинска, Владимира, Ярославля.
— В Екатеринбурге, допустим, пресс-хат не меньше десятка, — рассказывает правозащитник, — В Омске одна треть камер — прессовые, а в Красноярске хоть и рапортуют, что у них отличное СИЗО, но на деле там вместо пресс-хат работает группа быстрого реагирования (ГБР). Проще говоря, все камеры снабжены видеонаблюдением, и если кому-то показалось, что в одной из камер конфликтная ситуация (или просто ради того, чтобы арестанты не расслаблялись), — включают сигнализацию. В камеру влетают сотрудники ГБР с дубинками, всех без разбору лупят и кладут на пол. А потом говорят: это учения были.
Слова правозащитника подтверждают ролики с YouTube, которые в комментариях не нуждаются.
«Я вся была черного цвета»
Пресс-хаты — печальная примета не только мужских, но и женских колоний в России. Об этом не понаслышке знает Анна Дмитриева (имя изменено), отсидевшая шесть лет в мордовской колонии. Она попала туда в 2008 году.
— Сразу же завели в комнату для обыска. Начали со мной разговаривать матом, у меня глаза на лоб полезли, — вспоминает Дмитриева. — Я им говорю: «Как вы со мной разговариваете!», а они начали бить меня. Тогда я поняла: там, где начинается Мордовия, законы России заканчиваются. Отвели меня к оперативнику, он тоже меня избил. Бил кулаками по голове, в живот — как мужика избил. Потом отправили меня в ШИЗО — и оттуда я уже не вышла. Я там сидела безвылазно.
В ШИЗО почти не кормили: «каши две ложки положат, размажут по тарелке», не разрешали мыться, холодом морили, били каждый день. Зэчек конвоировали в ШИЗО в позе ласточки.
«Как пожизненно осужденные ходят раком: голова вниз, руки за спиной кверху. В таком положении заставляли бегать по коридору — глумились так. Еще при этом нас били дубинками», — вспоминает Анна.
Женщины спали на одних только матрасах, а утром и их забирали. Заставляли бегать по камере. В ШИЗО сидели по четыре заключенные в камере.
— Там ничего нет, очень холодно, у нас забирали носки, трусы. Дверь в камеру — это решетка, зимой сотрудники ШИЗО открывали дверь корпуса на улицу, и весь холод шел в камеру. А мы в одних платьях и тапочках. Холодная, голодная, избитая — ну, короче, концлагерь.
Фото: Андрей Луковский / «Коммерсантъ»
Сокамерницы Дмитриевой изо дня в день жили в ожидании побоев. Такое напряжение очень било по психике, и люди сводили счеты с жизнью.
— У меня много таких случаев на памяти, — вспоминает Дмитриева. — В 2012 году Татьяну Чепурину избивали сотрудники колонии, не пускали в туалет. Она [покончила с собой]. Ее труп бросили возле пекарни, он валялся там несколько дней. В морге ее не принимали — она была вся в синяках. В камере [покончила с собой] Зульфия, не выдержав избиений. Гаврилову Таньку едва не убили. Ее наручниками приковали к решетке и пинали втроем, в том числе начальник колонии, пробили голову, таз сломали. Сделали ее инвалидом. Я очень хочу, чтобы их наказали, но как это сделать — я не знаю. Мы писали жалобы в прокуратуру, а они пишут ответ: недостаточно доказательств. Там знаете, как списывают: человек умер по состоянию здоровья. Не можем мы доказать, что их убили.
По словам собеседницы «Ленты.ру», от осужденных требовали 200 процентов выработки. Плохо работаешь — сотрудницы берут палки и бьют. Женщина сидит и шьет, а надзирательница сзади подходит — и начинает бить ее по голове. «Толпой могут завести в темную комнату и там [избить]. Отряд идет — и все с синяками. Одна серая масса», — вспоминает Анна.
«Не мы придумали — не нам их отменять»
42 года из своих 69 лет Васо Сахалинский провел в местах лишения свободы. Именно под этим именем его знают в криминальных кругах: свое настоящее имя он назвать не захотел. По словам Васо, пресс-хаты были всегда. Как говорили милиционеры, «не мы придумали — не нам их отменять».
— Это очень страшная и безобразная вещь. Когда мы сидели при советской власти (впервые Васо попал в тюрьму в 23 года), то знали, что мы — ненавистные люди: по ленинскому принципу «уничтожить преступность во всяком виде», — вспоминает собеседник «Ленты.ру». — Плюс хрущевские слова, что в 70-х он покажет последнего преступника. И нас коммунисты старались уничтожать. А сейчас интересная вещь в лагерях: уничтожают людей не потому, что их надо уничтожать, а потому, что сотрудники администрации — власть имущие. Сотрудники колоний воспитаны как уголовники и стали более жестокими, чем раньше. В советское время они были палачами, но были гуманнее, потому что палач просто убивал, а эти изверги жестоко издеваются над такими же людьми, как они сами, — то есть проявляют свою неполноценность. Эти люди не добились ничего, а им дали власть. Такие же отбросы, как уголовники.
Собеседник «Ленты.ру» отмечает, что раньше в пресс-хатах били руками и ногами, а сейчас поступают куда хитрее: бьют бутылками с горячей водой, застегивают надолго в наручники, льют кипяток в пах и на спину, что приводит к страшным ожогам.